Тристан тихо засмеялся.
– Давай не будем об этом. Здесь сыро, лучше нам войти в помещение, – сказал он и повел Симону к двери склада.
Пока они шли, мозг Симоны покорно фиксировал происходящее. Она еще никогда в жизни не позволяла мужчине вести ее в темный склад… Ей следовало бы испытывать гораздо большую нервозность, но, с другой стороны, основные принципы совокупления не являлись для нее тайной: она росла в борделе и была весьма неплохо просвещена в этом вопросе. Не существовало таких секретов успешных любовных ласк, о которых ей не пришлось услышать, и все представлялось достаточно понятным и относительно несложным. Возможно, она находила бы все более интересным, если бы во всем этом участвовал мужчина, похожий на Тристана…
Глядя на него, она уже ощущала тепло во всем теле, а его прикосновение… Даже сейчас, когда его пальцы переплетались с ее пальцами, у нее уже ускорился пульс. Хорошо ли это, ей было совершенно не важно: даже если все продлится считанные часы, этой ночью она принадлежит ему и она желанна.
Тристан остановился сразу за порогом склада.
– Осторожнее, – предупредил он Симону, отпуская ее руку, – тут повсюду ящики. Сейчас я зажгу лампу.
Симона ждала в полном молчании, но потом ей это надоело, и она, стянув с себя куртку, положила ее на один из ящиков.
Найдя спичку, Тристан зажег ее, и Симона ахнула.
Оставив ее предаваться фантазиям среди вороха ярких шелков, Тристан стал пробираться по заранее проложенному пути.
– Дальше будет еще лучше, – пообещал он, когда зажженная им лампа осветила стопки сверкающей бронзы и полированного дерева.
– Да здесь просто волшебное царство! – воскликнула Симона, когда Тристан зажег еще одну лампу и вернулся обратно, чтобы посмотреть, что именно из его сокровищ овладело ее вниманием.
Тристан остановился на краю пятна света, и его сердце дрогнуло. Он положил клинок там, где Симона обязательно должна была его увидеть, и надеялся, что она заинтересуется им в достаточной мере, чтобы взять его в руки.
Если не считать последней части его плана, все прошло безупречно. Тристан смотрел на нее, и его разум отказывался думать о чем-то, кроме того, насколько дивным созданием оказалась леди Симона Тернбридж.
– Просто поразительно! – Симона сделала шаг вперед и наставила острие на воображаемого противника, потом отскочила назад и прочертила клинком стремительную дугу, словно парируя удар. Потом она танцующей походкой продвинулась вперед на два шага, и с каждым движением улыбка на ее лице разгоралась все ярче. – Я еще никогда не видела клинок такой прекрасной работы!
А он никогда не встречал женщину, которая так свободно и естественно владеет своим телом. Тристан судорожно сглотнул.
– Когда я впервые держал тебя за руки, мне стало любопытно, откуда у леди могут появиться мозоли на обеих ладонях. Ну, на левой – от поводьев, а на правой? Теперь я вижу – это от рукояти оружия. Тебя, похоже, обучали по всем правилам.
Симона остановилась и подняла клинок, любуясь светом, отражавшимся от него.
– Это все Хейвуд и Дрейтон. – Она с трудом оторвала взгляд от клинка. – А ты фехтуешь?
Тристан медленно кивнул, потом откашлялся и встал с ящика.
– Нам надо будет как-нибудь устроить поединок.
Ее взгляд медленно скользнул вдоль его тела.
– Только не сейчас, – тихо проговорила Симона и благоговейно возвратила оружие в резной ящичек, после чего закрыла крышку и повернулась к Тристану:
– Полагаю, у нас есть возможность лучше провести время…
– Именно это я имел в виду. – Тристан протянул руку, и Симона, шагнув к краю освещенного круга, не колеблясь, приняла ее.
– Какая красота! – прошептала она, проходя вперед к кровати с пологом, которую Тристан соорудил из атласных подушек и отрезов сари с золотой вышивкой. – Настоящая… – Она покачала головой и присела на ящик, на котором он пристроил лампу.
– Роскошь?
– О да! – согласилась она, стаскивая с себя сапожок. – И при этом греховная. – Симона наклонилась и сняла второй сапожок.
– Да, тут ты права. – Тристан подошел к ней сзади и положил руки ей на бедра. – Здорово, правда?
– Правда.
Тристан не позволил ей отстраниться и, наклонив голову, прикусил мочку ее уха:
– Ты привлекла меня с той минуты, как я увидел тебя на другой стороне бального зала.
– И тебе сразу захотелось это сделать?
– Да. – Он отпустил ее бедра и, обхватив ладонями груди, прижал подушечками больших пальцев напрягшиеся соски.
По телу Симоны пробежала глубокая дрожь, а потом она удовлетворенно вздохнула, чувственно повела плечами и высвободилась из его объятий. И тут, отойдя, она повернулась к нему лицом и начала расстегивать пуговицы на рубашке со словами:
– Я не заставила тебя слишком долго ждать, не так ли? Прошло всего двое суток, и вот мы здесь.
– Твой энтузиазм делает тебя самой чудесной женщиной из всех, которых мне довелось встречать.
– И ты не думаешь, что я самая распущенная?
– Ты самая честная, Симона. – Тристан снял себя сапог и отбросил его в сторону. – Я просто потрясен твоей честностью.
Симона расстегнула последнюю пуговицу рубашки, и ее пальцы переместились на брюки, после чего штаны скользнули вниз, и через секунду рубашка приземлилась на брюки. У Тристана перехватило дыхание.
Никакого корсета, никаких панталонов, никаких чулок – только сливочная атласная кожа и завораживающе женственные формы.
– Иисусе Сладчайший! – простонал он и, сдернув второй сапог, встал обеими ногами на деревянный пол, судорожно переводя дыхание.
Пока он пытался взять себя в руки, Симона направилась к нему с чувственной улыбкой на губах.
– Ты совсем забыл про мою честность, да?
Честность – хорошо, даже замечательно, но в это мгновение Тристана гораздо больше волновала ее высокая грудь идеальной формы.
– Ты…
– Да? – Симона медленно переспросила, протянув руки и начала расстегивать пуговицы его рубашки.
– Исполнение мечты любого мужчины.
– Неужели? А мне всегда казалось, что мечты мужчины требуют от женщины чего-то большего, чем просто стоять рядом. Если бы я знала, что на их удовлетворение уйдет так мало усилий, то с радостью осуществила бы все твои мечты вчера утром в оранжерее.
Обнаженная Симона в оранжерее?
– Ничего, у нас всегда остается завтрашнее утро, – отозвался Тристан с улыбкой, когда Симона провела ладонями по его груди.
– Верно. Но сперва это должно понравиться мне настолько, чтобы захотелось все повторить.
