— Ну что? Узнал что-нибудь новенькое про этого парня с «Тоси»? — спросил кто-то с кокпита.
— При таких делах никакой надежды нет.
— Все в порядке. Кое-как живы пока.
Стыдно сказать, но когда мы услышали о несчастном случае, у нас вдруг проявилось какое-то нездоровое, лихорадочное оживление, хотя до этого в кают-компании царила тишина. Не только там, но и на палубе, поливаемой дождем и брызгами от волн.
Сам я из разговоров по рации все больше убеждался в том, что оказавшийся за бортом человек обречен на неминуемую смерть. В то же самое время в моем теле просыпалась какая-то мощная энергия, которую невозможно описать словами. Погибшего товарища было жаль, но как-то отдельно от этого, а может быть, именно благодаря этому, я ощущал самодовольство от того, что я, в отличие от этого человека, закончившего свою жизнь в волнах разбушевавшегося моря, дышу и живу. Наверное, думать так — не уважать покойника. Возможно, не только на море, но и на суше мы тихонечко потираем руки, когда узнаем об ужасных несчастьях, постигших других людей, о крушениях их судеб… Нет, наверное, все же не совсем так.
Ну, так или иначе, неожиданная смерть товарища вызвала в нас прилив новой жизненной энергии, это несомненно.
После окончания сеанса радиосвязи мы еще раз обсудили нашу тактику и внесли в нее определенные изменения; мы пересмотрели порядок дежурств и решили провести наших соперников, которые застряли там же, где и мы; мы решительно отошли от берега и на следующий день догнали яхты, которые шли первыми.
Если быть точным, вряд ли у нас было время, чтобы скорбеть о смерти товарища. Ведь мы тоже находились рядом со смертельной пучиной.
Известие о чужой трагедии заставило нас по-иному отнестись к своей жизни, иначе ощутить себя. Наши сердца забились чаще при известии о чужом несчастье, чужая смерть заставила нас еще раз ощутить страшную радость от того, что мы живы.
Мне кажется, что погибший товарищ не стал бы осуждать нас за это.
Река жизни и смерти
Когда отец умер, он, говорят, однажды появился в доме близкого ему человека. Я узнал об этом через какое-то время после его смерти, и мне понравилась эта странная история.
Время от времени другие люди обсуждают этот случай. То, что в истории фигурирует мой родной отец, еще более укрепляет во мне интерес к людям, но главное то, что подобный поступок был вполне в характере моего отца.
Отца видели в доме старинного рода Коно. Хозяйничала там женщина, которая в свое время свела отца с его будущей женой.
Вечером того дня, когда умер отец, эта женщина вешала в своей гостиной новый свиток. В этот момент со стороны сада на открытую веранду поднялся отец. Он снял шляпу и уселся на полу.
— Господин Киёси, что же вы на веранде сидите? Заходите в дом, — приветливо проговорила женщина, пошла за подушкой для сидения и вернулась на веранду, но отца уже не было. Она весьма удивилась и спросила домашних, не видели ли они, как кто-нибудь заходил в сад, но ответ был отрицательным.
Почему дух является именно этому, а не какому-то другому человеку, остается загадкой, но я думаю так: то, что отец выбрал именно сваху, которой был многим обязан, свидетельствует о нем с самой лучшей стороны. Я хорошо представляю себе, как на исходе дня отец, сутулясь при своем высоком росте, поднимается на веранду со стороны гостиной, он садится на краю веранды с фетровой шляпой в руках.
Увидев призрак отца, госпожа Коно переполошилась, приехала в Токио. Там она убедилась, что отец был у нее в час своей смерти.
Я осмотрел гостиную в доме Коно, но узнать, какой дорогой пришел и ушел отец, возможности не было. А по какой дороге он шел из Токио в Асия в районе Кансай, где жили Коно?
Я не знаю, кто додумался до того, что есть река смерти. По я твердо уверен в том, что и вправду жизнь от смерти отделяет нечто, похожее на реку. Есть люди, которые эту реку видели: они думали, что уже умерли, но потом оживали. Перед тем, как перебраться через эту реку, отец и решил навестить Коно.
Один из моих друзей видел реку смерти. Это был депутат парламента Тамаоки Кадзуро. Он умер от рака, а перед этим мучился от тяжелейшего диабета. Он не обращал внимание на болячки, но когда чуть не умер на больничной койке, он, по его словам, эту реку видел. Когда он впал в кому, он видел некую белую ленту, похожую на Небесную реку (Млечный Путь?). А еще — ему во сне часто появлялся покойный старший брат, который его очень любил. Стоя у стены палаты, он очень ласково говорил: «Послушай, Кадзуро. Если тебе так плохо, может, пойдем со мной? Я тебе и руку подам».
А за спиной старшего брата струилась эта белая река. Кадзуро уже было хватался за протянутую ему руку, но в последний момент передумывал, говорил, что у него здесь еще куча дел, и оставался лежать на койке.
«Не знаю уж, что меня останавливало, но только я знал, что если он возьмет меня за руку и я перейду через реку, все будет кончено. Река блестела, она была похожа на белую ленту, и я помню, что подходил к ней совсем близко».
Мой младший брат Юдзиро рассказывал мне, что тоже подходил к этой реке. Он заболел диковинной и страшной болезнью — аневризмой, и находился буквально на пороге ада. Для участия в регате я в то время уехал довольно далеко — в Огасавару. В то время нормальных телефонов там не было, я разговаривал по «воздушке», слышно было плохо. Главный врач токийской больницы разъяснил мне, что это за болезнь, сказал, что исход операции непредсказуем, а потому решение об операции должен принимать близкий родственник, желательно мужчина, в связи с чем он просит меня срочно вернуться в Токио. Слушая его взволнованный голос, я понял, что дела плохи.
В чем суть этого заболевания? Из-за атеросклероза стенки аорты теряют эластичность и становятся дряблыми, происходит расширение аорты или выпячивание какой-то ее части. Истончение стенок приводит к внутреннему кровоизлиянию, происходит отрыв части сосуда. Именно это и случилось с братом. Я в этих делах ничего не понимал, но даже мне было ясно, насколько это опасно. Куда изливается кровь после разрыва внутренней стенки сосуда? Если внешняя стенка не выдерживает давления крови, тогда грудная клетка и брюшина заливаются кровью…
Аневризму часто называют «шишкой». Если налить в пакет воды, он, естественно, раздувается. То же самое происходит и с сосудами: кровь не находит достаточного выхода, и стенка сосуда становится похожа на шишку. Так продолжается до тех пор, пока «шишка» не прорвется.
У Юдзиро аневризма образовалась в трех сантиметрах от сердечного клапана. После разрыва произошло кровоизлияние в нижнюю часть туловища — разрыв произошел на участке в 35 сантиметров, так что в районе поясницы образовался огромный тромб. Поскольку из-за давления, создаваемого аневризмой, были в значительной степени заблокированы сосуды, отходящие от аорты, то кровообращение стало чрезвычайно затруднено. Вместе с ужасными болями в пояснице наблюдалась дисфункция почек, у брата началась уремия. Перед тем, как он впал в кому, стенка аорты, превратившаяся в кровяной мешок, чудесным образом прорвалась в нижней части. Кровь, запертая в сосудах, пришла в движение и стала поступать в аорту. И тогда нижняя часть организма, начиная с почек, вновь восстановила свои функции. Поскольку кровоток был восстановлен, то вздутие аорты стало спадать, но рана, расположенная в трех сантиметрах от клапана, стала расширяться с непредсказуемыми последствиями. Это было похоже на подмытую быстрым течением дамбу — неизвестно, сколько она еще продержится. Врач сказал мне, что если положение будет оставаться стабильным в течение десяти дней, то можно будет делать операцию. Но разрыв сосуда мог произойти и через час.
