О Боже, не дай ему упасть. Кто-нибудь, помогите.
Охнув, я сел на постели. За окном – тусклый серый свет. Облачность. Тишину нарушало только негромкое урчание электрического обогревателя у кровати. Люк, спавший между мной и Лорен, проснулся и с улыбкой посмотрел на меня.
– Привет, дружище, – сказал я тихо.
Сердце колотилось, перед глазами еще стояла та картина – младенец, выскальзывающий из рук. Я поцеловал Люка в пухлую щеку, и он запищал.
Ему хочется есть.
Лорен пошевелилась и открыла глаза.
– Что с тобой? – Она моргнула и приподнялась на локте.
На ней была серая хлопковая толстовка. Я засунул руку под одеяла, и Лорен слегка вздрогнула от прикосновения моих холодных пальцев. Я погладил ее живот.
Она смущенно улыбнулась и отвела взгляд.
Я вздохнул.
– Ужасная ночь. Все думал про тебя.
– Потому что я ужасна?
Зажужжал обогреватель. Я притянул Лорен к себе и поцеловал в щеку. Она задрожала.
– Нет, потому что ты удивительная.
– Майк, я ужасна. Извини.
– Это я должен просить прощения. Я ведь тебя не слушал и напрасно обвинял.
– Ты ни в чем не виноват.
В ее глазах появились слезы.
– Тот парнишка, Винс, – тихо сказал я. – Его невеста погибла, когда разбился поезд.
– О боже.
– И я подумал – если я потеряю тебя…
Люк захныкал. Я улыбнулся ему, пытаясь не заплакать.
– Секундочку, приятель. Мне нужно поговорить с мамой, хорошо?
Я посмотрел на Лорен.
– Ты для меня важнее всего на свете. Извини, что я тебя не слушал. Если захочешь вернуться в Бостон, когда все закончится, я поеду с тобой. Буду сидеть с детьми, ты пойдешь на работу – все будет так, как тебе надо. Я просто хочу, чтобы мы были вместе.
– Я тоже этого хочу. Прости меня.
Пропасть, разделявшая нас, исчезла. Лорен приподнялась и поцеловала меня. Люк снова заверещал.
– Ладно, давай готовить тебе завтрак, – рассмеялась Лорен, продолжая меня целовать.
Я отстранился.
– Лорен, там все рушится. Люди умирают.
Она наклонилась ко мне.
– Я знаю, ты нас защитишь, – шепнула она.
Главный коридор превратился в общую комнату: в обоих концах стояли диваны, а посередине – стулья вокруг двух кофейных столиков. С одной стороны кто-то поставил книжный шкаф, который служил подставкой для ламп, радиоприемника и кофеварки. На одном из столов разместился керосиновый обогреватель, наполнявший коридор теплом.
Бездомный исчез, а молодая женщина с детьми осталась – устроив гнездо из одеял, они спали на диване у квартиры Бородиных. Китайцы жили у Ричарда, Тони ночевал в гостиной Чака, на диване у двери нашей спальни.
Когда я встал, Винс уже соорудил на лестнице подъемный блок и собрал рабочую бригаду: надо было поднять контейнеры со снегом, чтобы топить его на питьевую воду.
Потирая глаза со сна, я направился к кофеварке. Пэм налила кофе в чашку и подала мне.
– Можно тебя на секундочку?
– Конечно, – промычал я, наслаждаясь вкусом кофе.
– Тебе нужно заботиться о Лорен. Даже небольшое обезвоживание и недоедание могут привести к выкидышу.
– Разумеется, я о ней позабочусь. – Я сделал еще глоток.
– Нерожденный малыш на тебя рассчитывает.
– Знаю. – Меня уже это стало раздражать. – Спасибо за заботу.
Пэм посмотрела мне в глаза.
– Если что, приходи ко мне…
– Обязательно.
Мы еще посмотрели друг на друга, а затем она пошла помогать тем, кто поднимал снег. Рори и Чак сидели на диване у нашей двери, играя с мобильниками.
– Неужели телефоны работают? – с надеждой спросил я.
– Не совсем, – ответил Чак, не поднимая взгляд.
«Сегодня закроются еще несколько больниц, – бубнило радио, – и департамент полиции Нью-Йорка просит добровольцев…»
– Что значит «не совсем»?
– Парнишка показал мне приложение для обмена сообщениями по двухточечной связи. Я устанавливаю его на телефон Рори.
– Обмен сообщениями по двухточечной связи?
– Это называется «ячеистая сеть».
«…сильный снегопад и ветер препятствуют вооруженным силам…»
Хлебнув кофе, я сел рядом, чтобы посмотреть, чем они занимаются. Чак вытащил карту памяти из телефона Рори, засунул обратно аккумулятор и включил.
– Мы запихнули сюда кучу полезного добра, – сказал он, держа карту двумя пальцами. – Приложение этого парнишки – просто чудо. Можно посылать друг другу сообщения, прямо на телефон, а также на другие мобильники, если они находятся в нескольких сотнях футов. Для этого сотовая связь не нужна. У приложения даже есть версия для Wi-Fi.
«…радиостанция уйдет из эфира сегодня в четыре часа дня, в связи с наступлением непогоды и нехваткой топлива. Чтобы узнавать экстренные сообщения, настройтесь на…»
– А на мой телефон можно установить?
Чак кивнул на пластиковый контейнер, стоявший на полке под кофеваркой. Он был набит сотовыми телефонами, помеченными кусочками маскирующей ленты.
– Уже поставил и зарядил, и постараюсь установить еще как можно больше копий. Правда, мобильник должен быть разблокирован, и при том, на некоторых моделях оно не работает.
– Про новый буран ты уже слышал?
Он кивнул.
– Выпадет еще пара футов снега. Мы пойдем в «Бет Израэл», эвакуировать пациентов в «Бельвью» и Больницу ветеранов. Ты с нами?
Это были большие больницы на восточной стороне города, рядом со Стайвесант-тауном и Алфабет-сити.
– Если Лорен не против.
Чак посмотрел на меня и улыбнулся. Мобильник в его руке пискнул, и Чак стал что-то печатать.
– Ты уверен, что тебе стоит идти? – спросил я.
– Ага. Парнишка останется здесь, наладит все телефоны, поговорит с соседями.
Текст он набирал одной рукой, а мобильник пытался держать в сломанной – лиловой и распухшей. Я покачал головой. Потом мне в голову пришла одна мысль.
– Ты к Ирине с Александром заходил?
– Сам к ним загляни, – Чак кивнул в сторону их двери. – Да, и вот еще что: на лыжах ходить умеешь?
– Конечно – если одолжишь мне еще одну куртку.
15.30
Снег пошел, когда стало смеркаться.
Перевозка пациентов «Бет Израэл» в «Бельвью» прошла гораздо более удачно, чем за день до того в Пресвитерианской. Больница закрылась организованно – по крайней мере, насколько это было возможно в данных условиях. Они знали, когда закончится топливо для генератора, и заранее готовились. В «Бельвью» отвезли только тяжелых пациентов, остальные отправились в эвакуационные центры.
