Лет двадцать спустя, когда Джейкоб Эпстайн увидит прекрасно составленную, полноценную коллекцию своей ученицы, он с гордостью воскликнет:
— Не забывайте, что вы приобрели ее благодаря мне!
В мае 1910 года умер английский король Эдуард VII, и до восшествия на трон Георга V Париж занимает место Лондона, становясь центром увеселений и празднеств. Намереваясь завоевать Францию, Елена вынашивает грандиозные планы битвы. Эдвард легко дает себя уговорить: он мечтает открыть в Париже издательство. Как в области искусства, так и в области литературы главное происходит в Париже — между Монмартром и Монпарнасом, улицей Деламбр и Бато-Лавуар, между «Клозери» и «Ша-Нуар». Поможет ли Елена осуществить мечту мужа? Она готова это сделать, как он готов следовать за ней.
Вот и еще одно качество, которое она ценит в Эдварде. Эдвард такой же кочевник, как она, гражданин мира, привыкший перемещаться и жить там, куда влекут его обстоятельства. Для него тоже не существует препятствий. С детьми, няньками, книгами, произведениями искусства они — чем не караван? — решительно пересекают Ла-Манш.
В 1912 году Елене Рубинштейн сорок лет, выглядит она на тридцать пять, а сама утверждает, будто ей тридцать. Чуть меньше чем за десять лет она стала богатой и знаменитой. Ее путь уникален: и в Мельбурне, и в Лондоне она только благодаря своему уму и воле проникает в закрытые круги, к которым люди принадлежат только по рождению или благодаря богатству.
Она незаурядная женщина и стоит того, чтобы, приостановившись, рассмотреть ее попристальнее. Хорошенькая в молодости, Мадам стала красавицей, хотя внешность ее не из тех, что в моде. При взгляде на нее подумаешь: это испанка, левантинка, а может итальянка, — словом, одна из тех экзотических красавиц, которые под томной внешностью таят железный характер. Нерон, Наполеон… История свидетельствует, что деспоты невелики ростом. Елена не исключение. С высоты своих метра сорока семи сантиметров она правит жестко и непреклонно, она невероятно требовательна и к себе, и к другим. Она никогда не оборачивается назад. Воспоминания кажутся ей пустой тратой времени. Настоящее тоже мало ее интересует. Она вся устремлена в будущее.
Находясь в обществе, она очень мало говорит, следуя совету матери, полученному когда-то в Казимеже, она слушает. Надо сказать, что она так и осталась застенчивой. Но, когда говорит, ее низкий голос звучит почти на басовых нотах. Сильный польский акцент, смесь языков, которыми она пользуется одновременно, так и не выучив как следует ни одного, прибавляют ей шарма. Прическа у нее всегда одна — узел темных волос, в которых никогда не мелькнет ни единого седого волоска, открытый высокий лоб. Даже когда будет принято подкрашиваться, она будет пренебрегать макияжем, пользуясь лишь яркой помадой и подчеркивая тем самым белизну своей кожи. Ее отношение к моде исчерпывается тремя простыми словами: «Only the best» — только лучшее.
Нет сомнений, прическа и аксессуары стали ее визитной карточкой. И прежде всего драгоценности, крупные сияющие камни, всегда украшающие женщину, которая их носит. «Оттого что я маленькая, мне кажется, что украшения, которые я ношу, придают мне весомости. А это важно для женщины, которая, как я, тяжело работает в мире, где правят мужчины. Драгоценности — лучшие друзья женщин», — заключает она.
Елена никогда не выйдет без фирменной сумочки в тон к туфлям, она носит шелковые чулки, у нее безукоризненный маникюр. Не терпит она небрежности и у других. Может сделать выговор любой самой знатной клиентке, если заметит расхлябанность.
По-прежнему опережая время, Елена поняла: если хочешь быть идолом, создай образ и тиражируй его до бесконечности. Она постоянно фотографируется — всюду, где бывает, в каждом своем платье. Еще! Еще! Что-нибудь да останется.
Эдвард Титус помог ей нащупать очертания, но образ создала она сама. В 1912 году, родив двоих детей, Мадам наконец родила и саму себя.
Париж для нас двоих!
«По сравнению с американками француженки — женщины взрослые», — замечает Эдит Уортон в одном из своих эссе. Американская романистка, проводившая зимы в Париже, в своей квартире в предместье Сен-Жермен, наблюдала за нравами эпохи на примере элиты. «Во Франции жизнь — особое искусство, а истинные художники — женщины». Они все больше дорожат свободой, но по-прежнему зависят от своих мужей. В высших классах общества — все то же классическое распределение ролей: мужья обеспечивают нужды семьи, жены занимаются детьми и домашним очагом. Измена — это преступление, проституция — неизбежное зло.
Но мало-помалу женщины начинают освобождаться. Избавляясь от бремени домашнего хозяйства, которое им навязывают, они устраивают у себя салоны, где встречаются люди с самыми разнообразными интересами — общественными, политическими, художественными, литературными, чем успешно пользуются их мужья. Юные гимназистки при поддержке феминисток прорываются в двери университетов и становятся преподавательницами, машинистками, адвокатессами.
Камилла Клодель — признанная женщина-скульптор. Полька Мария Кюри, соотечественница Елены, первая женщина-ученый, ставшая профессором Сорбонны, получает в 1903 году Нобелевскую премию как физик, а в 1911-м — как химик. И это только начало.
А искусство обольщения? Парижанки и здесь на первом месте.
Елена, поселившись в Париже, убеждается, что этот город — «настоящая лаборатория красоты». Во время своих частых поездок в столицу она не могла не отдать должное неподражаемому шику маркиз и графинь в нарядах от Пуаре и Дусе и в шляпках от Каролины Ребу, королевы модисток.
Буржуазия не отстает от аристократии. Пройдет несколько лет, и продажа косметики выйдет за порог салонов красоты. В начале XX века за духи, созданные Коти, Герленом, Убиганом, Роже и Галле, Буржуа, Кароном, покупатели выложили в общей сложности девяносто миллионов франков. Большие магазины немало поработали, прививая пристрастие к духам. Пятнадцать миллионов женщин каждый день покупают у них туалетную воду, кремы, одежду, аксессуары. Швеи, продавщицы, почтовые барышни, учительницы, читательницы модных журналов, озаботившиеся уходом за лицом и волосами, покупают косметическую продукцию, сообразуясь с возможностями кошелька.
Парижанки многим обязаны барону Осману. Благодаря его канализационным работам вода потекла в ванные и туалеты, эти новые святилища интимной жизни. Гигиена еще только начинает завоевывать мир, так что француженки «не всегда пахнут розами», как сказал Эжен Шуэллер, молодой химик, изобретатель краски для волос и будущий создатель фирмы «Л’Ореаль». И все же прогресс налицо.
Сосуществуют два типа красоты. Традиционный, классический эротизм — тонкая талия, пышная грудь, округлые бедра, аппетитные ножки и попки. И красота, за которую ратует Елена, — гибкий элегантный силуэт с маленькой грудью, прямой спиной, стройными длинными ногами.
Морской пролив, отделяющий Англию от Франции, совсем не широк, но косметические нужды этих двух стран противоположны. У англичанок нежная кожа, склонная к покраснению и образованию морщин. За годы, прожитые в Лондоне, Елена изобретала и совершенствовала для них всевозможные смягчающие и увлажняющие кремы, вяжущие лосьоны, питающие мази.
