— Николь, что вы говорите?.. Зачем так жестоко?!
Она и сама не знала зачем. Но остановиться уже не могла.
— А зачем вам так много? У вас же есть деньги. Во всех странах мира.
— Так уж и во всех!
— Во всяком случае, Ирландию вы не обделили своим вниманием: особенно тот банк, где хранил свои деньги Патрик. Осталось совсем чуть-чуть, правда?
Берт побледнел и опустил глаза.
— И что вы теперь намерены делать?
— Ничего. Я не собираюсь заявлять в полицию, что вы аферист и охотитесь за золотом моих предков, если вы этого боитесь.
Лили громко ахнула, прижав руки к щекам, совсем как Сандра, когда изображала Мерилин Монро.
— Берт, давайте обсудим все, что у вас ко мне было, и… все. Я не хочу вас видеть. Зачем вы пришли? Чтобы напомнить о предложении руки и сердца?
— Да. Нет… — Он покосился на Лили. — Я просто… хотел предостеречь вас. Люк тоже охотится за вашими деньгами.
— Хм! — усмехнулась Николь. — Не исключено. Но я больше ничего не хочу слышать о нем.
— Почему?
— Люк? — оживилась Лили. — Твоего возлюбленного тоже зовут Люк? — Вдруг лицо ее изменилось. — Или…
— Да, это он, — отрезала Николь. — Ты довольна?
Лили покачала головой:
— Ой мамочки!..
— Все, оставь меня в покое с этой темой. Итак, Берт, я слушаю вас.
— Он аферист! Да, согласен, я тоже был нечестен с вами, но… Он обманет вас, помяните мое слово!
— Вам-то что за дело до моих отношений с Люком? — грубо спросила Николь. — Неужели вас волнует моя судьба?
— Нет.
— Неужели вы и правда женились бы на мне ради наследства?
Берт молчал. Лили дышала громко и тяжело.
— Нет, конечно, не женился бы. Я бы как-нибудь выкрутился… Николь, на самом деле я пришел сказать вам спасибо.
— За что?
— Бог свел меня с вами, чтобы я узнал Лили… — Берт встал со стула. — И если она сможет меня простить… Я пойду, извините.
Он поцеловал руку Лили и удалился. Обе девушки ошеломленно смотрели ему вслед.
Люк позвонил вечером и застал в скверике, где Николь уже пятый час бессмысленно сидела, наблюдая сначала за детьми, потом — за прохожими и за тем, как воробьи поедают накрошенный кем-то хлеб.
Увидев его имя на дисплее, Николь долго думала, стоит ли отвечать на звонок, но все-таки не выдержала.
— Алло. — Голос ее был глухой и мертвый.
— Солнышко мое, девочка моя, что с твоим голосом? Неужели я тебя разбудил? Но, по-моему, еще не ночь.
— Что ты хотел сказать?
— Николь, я, может, не вовремя? Что-то случилось?
— Я спрашиваю — что ты хотел сказать? — Она говорила спокойно и сухо, как в то утро после первой ночи, когда Люк все время молчал.
— Только то, что я свободен. И сегодня же возвращаюсь к тебе.
— Меня не будет в городе, — сказала она первое, что пришло в голову.
— Как?! Николь, в чем дело? Куда ты уезжаешь? Что случилось? Ты обиделась на меня?
Она молчала.
— Николь! — Чувствовалось, что Люк запаниковал. И ужаснее всего было то, что он был далеко. — Не молчи! Я сейчас… О господи, я даже не сразу доберусь до тебя!.. Скажи мне, где ты!
Она продолжала молчать.
— Николь, милая, хорошая моя! Что у тебя стряслось?! Чем тебе помочь?!
— А почему ты так рано возвращаешься от своей невесты? Вы уже все решили?
— Да, мы все решили. Гораздо быстрее, чем я думал. И теперь мне надо серьезно поговорить с тобой.
— Не сомневаюсь, что тебе надо. Но только вот мне не надо, Люк.
— Что?.. Почему?..
— Мне больше ничего от тебя не надо, Люк.
— Николь! Не понимаю…
— Всего хорошего. — Она нажала на кнопку отбоя.
Тут же телефон взорвался новой трелью, потом еще, но Николь не собиралась отвечать. Как хорошо: Люк не сможет ее найти, потому что он далеко.
Как это ужасно! Он не сможет ее найти, потому что он далеко!!! Она невидящее смотрела прямо перед собой и желала только одного: чтобы сейчас что-то случилось. Война, ураган, столкновение с метеоритом… Чтобы свет потух и стало темно. Чтобы везде стало темно-темно, как у нее на душе.
13
Ночью снова пришел отец. Видимо, он приходил во время каких-то важных событий в ее жизни. Но на этот раз он ничего не сказал: просто посмотрел на нее и покачал головой.
Николь его хорошо понимала. Конечно! Трудно вот так наблюдать сверху, как твоя дочь, во-первых, ослушалась твоей последней воли, во-вторых, связалась с аферистом, который норовит опозорить честное имя семьи, и, в-третьих, сама же бросилась искать деньги, которые строжайше запрещено трогать. Здравомыслящие люди, конечно, так не поступают.
А отец все не уходил. А вокруг снова было все зеленое-презеленое. Теперь-то она знала: это Ирландия. Следуя своей новой привычке анализировать сон непосредственно во время его процесса, Николь задумалась.
— Папа, ты хотел в прошлый раз, чтобы я поехала в Ирландию? — спросила она скорее просто так, чем для того, чтобы услышать ответ.
А он взял и кивнул. И снова принялся смотреть на нее, словно ожидая следующего вопроса.
— Э-э-э… А зачем?
Отец молчал. И тогда Николь и задала следующий вопрос:
— Я что-то сделала не так?
Он кивнул.
— Деньги? Берт?
Отец покачал головой. Николь даже показалось, что раздраженно покачал.
— Хм… Люк? Что-то с ним?
Отец снова кивнул. Тогда Николь набрала воздуху в легкие и выпалила:
— Люк плохой? Он женится на Эмме? Или…
Отец отчаянно замотал головой.
— Он что, любит меня? И…
— Да, — сказал отец. — Да.
Слезы градом покатились по щекам Николь, только она не понимала отчего: от счастья, что все-таки Люк ее не предавал, или от жалости к отцу.
Папа! Он именно за этим и приходил! Бедный папа, он очень сильно хотел, чтобы она это знала…
— Тогда зачем же мне надо было ехать в Ирландию? — всхлипывая, спросила она то ли у него, то ли у самой себя.
— Мэри.
— Что Мэри?
— Она тебе поможет.
Николь опешила:
— Мэри? Мне поможет? Но в чем?
— Во всем.
Она улыбнулась, покачивая головой: достаточно фантазий, это уже слишком. Это просто сказка, которую она сама для себя придумывает во сне. Отец конечно же не мог так много ей сказать… Она подняла глаза: отец ушел, а на месте, где он стоял, как и в первый раз, выросло молодое красивое деревце с густой зеленой кроной.
