— Какая прекрасная эстетическая основа нравственности, Дориан!Поздравляю вас. А с чего же вы намерены начать?
— С женитьбы на Сибиле Вэйн.
— На Сибиле Вэйн! — воскликнул лорд Генри, вставая и ввеличайшем удивлении и замешательстве глядя на Дориана. — Дорогой мой, но она…
— Ах, Гарри, знаю, что вы хотите сказать: какую-нибудьгадость о браке. Не надо! Никогда больше не говорите мне таких вещей. Два днятому назад я просил Сибилу быть моей женой. И я своего слова не нарушу. Онабудет моей женой.
— Вашей женой? Дориан! Да разве вы не получили моего письма?Я его написал сегодня утром, и мой слуга отнес его вам.
— Письмо? Ах да… Я его еще не читал, Гарри. Боялся найти внем что-нибудь такое, что мне будет не по душе. Вы своими эпиграммами кромсаетежизнь на куски.
— Так вы ничего еще не знаете?
— О чем?
Лорд Генри прошелся по комнате, затем, сев рядом с Дорианом,крепко сжал его руки в своих.
— Дориан, в письме я… не пугайтесь… я вам сообщал, чтоСибила Вэйн… умерла.
Горестный крик вырвался у Дориана. Он вскочил и высвободилруки из рук лорда Генри.
— Умерла! Сибила умерла! Неправда! Это ужасная ложь! Как высмеете лгать мне!
— Это правда, Дориан, — сказал лорд Генри серьезно. — Обэтом сообщают сегодня все газеты. Я вам писал, чтобы вы до моего прихода никогоне принимали. Наверное, будет следствие, и надо постараться, чтобы вы не былизамешаны в этой истории. В Париже подобные истории создают человекуизвестность, но в Лондоне у людей еще так много предрассудков. Здесь никак неследует начинать свою карьеру со скандала. Скандалы приберегают на старость,когда бывает нужно подогреть интерес к себе. Надеюсь, в театре не знали, кто вытакой? Если нет, тогда все в порядке. Видел кто-нибудь, как вы входили вуборную Сибилы? Это очень важно.
Дориан некоторое время не отвечал — он обомлел от ужаса.Наконец пробормотал, запинаясь, сдавленным голосом:
— Вы сказали — следствие? Что это значит? Разве Сибила… Ох,Гарри, я этого не вынесу!.. Отвечайте скорее! Скажите мне все!
— Не приходится сомневаться, Дориан, что это не простонесчастный случай, но надо, чтобы публика так думала. А рассказывают вот что:когда девушка в тот вечер уходила с матерью из театра — кажется, около половиныпервого, она вдруг сказала, что забыла что-то наверху. Ее некоторое времяждали, но она не возвращалась. В конце концов ее нашли мертвой на полу вуборной. Она по ошибке проглотила какое-то ядовитое снадобье, котороеупотребляют в театре для гримировки. Не помню, что именно, но в него входит нето синильная кислота, не то свинцовые белила. Вернее всего, синильная кислота,так как смерть наступила мгновенно.
— Боже, боже, какой ужас! — простонал Дориан.
— Да… Это поистине трагедия, но нельзя, чтобы вы оказались внее замешанным… Я читал в «Стандарде», что Сибиле Вэйн было семнадцать лет. Ана вид ей можно было дать еще меньше. Она казалась совсем девочкой, притомиграла еще так неумело. Дориан, не принимайте этого близко к сердцу! Непременнопоезжайте со мной обедать, а потом мы с вами заглянем в оперу. Сегодня поетПатти, и весь свет будет в театре. Мы зайдем в ложу моей сестры. Сегодня с неюприедут несколько эффектных женщин.
— Значит, я убил Сибилу Вэйн, — сказал Дориан Грей словнопро себя. — Все равно что перерезал ей ножом горло. И, несмотря на это, розывсе так же прекрасны, птицы все так же весело поют в моем саду. А сегоднявечером я обедаю с вами и поеду в оперу, потом куда-нибудь ужинать… Как необычайнаи трагична жизнь! Прочти я все это в книге, Гарри, я, верно, заплакал бы. Асейчас, когда это случилось на самом деле и случилось со мной, я так потрясен,что и слез нет. Вот лежит написанное мною страстное любовное письмо, первое вжизни любовное письмо. Не странно ли, что это первое письмо я писал мертвой?Хотел бы я знать, чувствуют они что-нибудь, эти безмолвные, бледные люди,которых мы называем мертвецами? Сибила!.. Знает ли она все, может ли меняслышать, чувствовать что-нибудь? Ах, Гарри, как я ее любил когда-то! Мнекажется сейчас, что это было много лет назад. Тогда она была для меня всем насвете. Потом наступил этот страшный вечер — неужели он был только вчера? —когда она играла так скверно, что у меня сердце чуть не разорвалось. Она мнепотом все объяснила. Это было так трогательно… но меня ничуть не тронуло, и яназвал ее глупой. Потом случилось кое-что… не могу вам рассказать что, но этобыло страшно. И я решил вернуться к Сибиле. Я понял, что поступил дурно… Атеперь она умерла… Боже, боже! Гарри, что мне делать? Вы не знаете, в какой яопасности! И теперь некому удержать меня от падения. Она могла бы сделать это.Она не имела права убивать себя. Это эгоистично!
— Милый Дориан, — отозвался лорд Генри, доставая папиросу изпортсигара. — Женщина может сделать мужчину праведником только одним способом:надоесть ему так, что он утратит всякий интерес к жизни. Если бы вы женились наэтой девушке, вы были бы несчастны. Разумеется, вы обращались бы с ней хорошо,— это всегда легко, если человек тебе безразличен. Но она скоро поняла бы, чтовы ее больше не любите. А когда женщина почувствует, что ее муж равнодушен кней, она начинает одеваться слишком кричаще и безвкусно или у нее появляютсяочень нарядные шляпки, за которые платит чужой муж. Не говоря уже обунизительности такого неравного брака, который я постарался бы не допустить, —я вас уверяю, что при всех обстоятельствах ваш брак с этой девушкой был быкрайне неудачен.
— Пожалуй, вы правы, — пробормотал Дориан. Он былмертвенно-бледен и беспокойно шагал из угла в угол. — Но я считал, что обязанжениться. И не моя вина, если эта страшная драма помешала мне выполнить долг.Вы как-то сказали, что над благими решениями тяготеет злой рок: они всегдапринимаются слишком поздно. Так случилось и со мной.
— Благие намерения — попросту бесплодные попытки идти противприроды. Порождены они бывают всегда чистейшим самомнением, и ничего ровно изэтих попыток не выходит. Они только дают нам иногда блаженные, но пустыеощущения, которые тешат людей слабых. Вот и все. Благие намерения — это чеки,которые люди выписывают на банк, где у них нет текущего счета.
— Гарри, — воскликнул Дориан Грей, подходя и садясь рядом слордом Генри. — Почему я страдаю не так сильно, как хотел бы? Неужели у менянет сердца? Как вы думаете?
— Назвать вас человеком без сердца никак нельзя после всехбезумств, которые вы натворили за последние две недели, — ответил лорд Генри,ласково и меланхолически улыбаясь.
Дориан нахмурил брови.
