докторша. Если судить по грубому намеку Ангелины, подслушанному Экой, можно предположить, что ее чувства к Эдуарду Кузьмичу с годами не утихли. Мадам даже пластику век не делала, поскольку обожаемый Бессменный терпеть не может реставрации…
Могла Ангелина Сергеевна убить Инессу и подстроить обвинение Катерины?
Да запросто! В том-то и дело, что все увязывается накрепко, без промежутков! Убийство, скорее всего, произошло спонтанно и непреднамеренно, идея — обвинить во всем Эку — появилась чуть позже и на нервах. Влюбленная дама одним махом избавлялась от подозрения в убийстве, а заодно убирала от Эдуарда Кузьмича его любимицу, внучку. Если бы дед сумел отмазать Катерину от тюремного срока, ему бы все равно потребовалась поддержка. А кто ее лучше окажет, если прилипалы-докторши больше нет? Старая подруга, разумеется. Верная и надежная, словно Кремлевская стена.
Поверить странно, но надменная «учительница химии» отлично попадает под психологический портрет убийцы. Она могла уговорить шамана отвести подозрения на мужчин, она была деятельной участницей представления Бадмы Петровича… Есть, правда, меленькая неувязка: как Ангелина оказалась в кабинете одновременно с Инессой? Комната Захаровой — первая от арки, кабинет скрывается за поворотом, так что случайно заметить проходившую в него Инессу Ангелина не могла. Зачем Захарова пошла в кабинет? Если бы она увидела вернувшуюся Инессу, то разговаривали бы женщины в спальне психологини. Так как та вначале пошла туда, о чем говорят снятые мокрые носки.
Как могло получиться, что Ангелина и Инесса встретились в кабинете? Может быть, Захарова проснулась из-за грозы… решила проверить, как себя чувствует бессменно обожаемый, и отправилась к нему? Увидела, как в кабинет проходит Инесса…
И что? Устроила скандал и треснула психологиню по затылку? Ночью? Неподалеку от спальни Эдуарда Кузьмича?
Бред. Ахинея. Осталось только наплевать на демократические времена, вспомнить викторианские замашки и положиться на приснопамятные английские детективы в стиле «всех убил дворецкий»: обвинить в убийстве управляющего Васю. За неимением классического мажордома.
— Эк, а какие отношения у Инессы были с Василием Никифоровичем? — спросила Вероника вернувшуюся в комнату девушку.
— Шоколадные! Позапрошлой зимой дядя Вася Кныша спас. Инка уехала в Давос — пригласили на серьезные переговоры, а Кныш свалился с воспалением легких и не захотел ее тревожить. Загибался, но не позвонил. Когда на ферму за молоком дядя Вася приехал, Кныш уже в бреду лежал. Дядь Вася и его младшая дочка Наташа его выходили, Наташка к нему даже на лыжах из деревни ездила, когда снегоход сломался.
— Понятно. С няней у Инессы, надо думать, тоже были шоколадно-карамельные отношения.
— С ума сошла? Няню Настю уже подозреваешь?! Вставай давай, сейчас попробуешь нянюшкин ростбиф и мигом станет стыдно!
* * *
Ростбиф и вправду удался, но стыдно Веронике не стало, поскольку домашнего ангела Кощиных она не заподозрила ни разу. Наблюдая, как ловко Анастасия Семеновна режет мясо на одинаковые ровные ломтики, Ника восхитилась ее глазомером и сноровкой. Предположила, что ростбиф был дежурным блюдом Кощиных.
Соусам от дипломированного повара-кондитера Вероники Полумятовой тоже досталась похвала. Хозяин застолья вскользь заметил, что соусы сегодня немного другие, вкус интересный — стоит повторить. Анастасия Семеновна, без малейшей ревности, отдала положенные лавры гостье. Ника вернула ей реверанс, напомнив всем, что любая новизна вначале может показаться заманчивой, но нет ничего лучше проверенных годами рецептов…
Общество с радостью вцепилось в возможность поговорить о чем-то отвлеченном, Нику надолго завалили вопросами о приправах и прочих поварских премудростях…
— А шаман ваш где? — внезапно поинтересовалась нянюшка. — Доктор обедает в своей комнате, но мастер-то не просил еду ему отнести. Может, позвать его, а? Будет потом остывшее доедать.
— Я схожу, — великодушно и сыто произнесла мадам Захарова.
Галантный антиквар помог даме встать из-за стола, отодвинул тяжелый стул.
— Благодарю, — светски улыбнулась ему Ангелина Сергеевна.
Через несколько минут издалека донесся ее дикий вопль. Даже приглушенный расстоянием и толстыми стенами, крик получился настолько ужасающим, что Веронике впервые в жизни показалось, будто у нее встал дыбом каждый волосок на теле! Троепольский резко подскочил, неловко уронил массивный стул; антиквар добавил грохота, когда из его рефлекторно растопырившихся пальцев на фарфоровую тарелку попадали столовые приборы — серебряные нож и вилка.
Михаил выбежал из столовой, споткнулся и едва не покатился по лестнице. Легконогий Камран обогнал его на середине спуска и первым понесся к бальному залу. Вероника бежала сразу же за переводчиком, Эку задержал дедушка, попросивший ехать с ним на лифте.
До бывшего бального зала Вероника и Камран домчались одновременно.
Ангелина Сергеевна полубоком, подтянув согнутые в коленях ноги, сидела на полу рядом с лежащим шаманом. Бадма Петрович распростерся возле стола, густо заставленного всяческими его припасами — мешочками, баночками-скляночками, засушенная заячья лапка там лежала, большая замшевая торба, расшитая бисером, кусочками меха и даже перышками. Сам Бадма Петрович, культурно выражаясь, был в дезабилье, а попросту сказать, в кальсонах и рубашке, очень напоминающей солдатскую нижнюю, старого образца. Вероятно, в этом самом белье, надетом под тяжелый меховой балахон с капюшоном, он недавно и приплясывал с бубном. Неподалеку от Бадмы Петровича валялась опрокинутая глиняная чашка. Если присмотреться, то можно было заметить выплеснувшиеся из нее чаинки.
Ангелина Сергеевна вытянула указательный палец к шаману и прохрипела:
— Он мертвый.
Понять, спрашивает она или утверждает, не получилось, так как в интонации доминировал простой первобытный ужас человека, встретившего в густом подлеске медвежий выводок с оскалившейся мамкой.
Камран и Ника подошли к шаману, переводчик присел на корточки и приложил пальцы к его горлу, собираясь проверить, есть ли пульс. Но тут же отнял руку.
— Он уже начал остывать, — безапелляционно констатировал и распрямился.
Только после смерти шамана Вероника убедилась, что глаза у бурята, как положено, карие. В предсмертных муках бедолага распахнул веки, во взоре его застыло удивление, как будто Бадма Петрович не мог поверить, что такое происходит с ним, великим, богатым и умным. И смерть его случилась не только одинокой, но и неопрятной: вокруг рта покойного, сползая по шее на грудь, застыла обильная пена цвета свернувшейся крови или густой заварки.
В зал вбежал Троепольский, придерживающий ушибленный на лестнице локоть. Мгновенно оценил ситуацию.
— Отравление? — спросил всех сразу.
— Похоже на то, — согласился Камран и повернулся к столу, заставленному банками-склянками-мешочками. Приглядевшись, протянул руку к баночке, на которую была наклеена бумажка с нарисованным общепонятным знаком опасности — череп и скрещенные кости.
— Не трогай! — вскрикнула Вероника. И добавила чуть тише: — Пожалуйста. Здесь ничего трогать нельзя. Это место преступления.
К счастью, она успела заявить это прежде, чем в зал вкатился Аркадий Валентинович, и так подозревавший в ней засланного казачка.
