Она сглатывает, затем отворачивает голову, чтобы не смотреть мне в лицо:
— Пожалуйста, Данте. Я просто хочу спать одна.
Я беру ее за подбородок, наклоняю ее голову, чтобы встретиться с ней взглядом. По ее щеке стекает слеза, и она смахивает ее.
К черту это. Она не может быть одна. Не после того, как она сделала меня таким зависимым от нее.
— Либо ты спишь в моей постели, либо я сплю в твоей. Твой выбор.
Она смотрит на меня, стиснув зубы, обдумывая свои варианты. Понимая, что у нее их нет, она разворачивается и крадется обратно в постель. Заходя в комнату, я закрываю за собой дверь и следую за ней. Она проскальзывает под одеяло, пока я раздеваюсь. Как только я обнажаюсь, я забираюсь рядом с ней, прижимаясь к ее спине.
Она шаркает вперед, но я обнимаю ее и притягиваю обратно к себе, зарываясь лицом в ее волосы:
— Ты разозлилась на меня, котенок?
— Нет.
— Похоже, что так и есть.
— Иногда мне просто нужно небольшое напоминание о том, кто я для тебя, и ты дал мне его сегодня. Я совсем не сержусь. На самом деле я должна быть благодарна тебе.
— И кто именно ты для меня?
— Никто. Ничто. Просто твоя последняя игрушка, верно?
Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, прежде чем прижаться губами к ее уху:
— Никогда не забывай, с кем ты разговариваешь, Катерина. Я буду потакать тебе так долго, прежде чем напомню тебе о том, какой я мужчина и на что я способен, — она дрожит в моих объятиях, и будь я проклят, если от этого мой член не становится твердым. Я прижимаю его к ее заднице. — Для тебя это ни на что не похоже?
— Я точно знаю, кто ты, Данте Моретти. Как я могла забыть?
Это звучит многозначительно, но я слишком устал, чтобы спорить с ней. Я просто хочу заснуть рядом с ней. Я закрываю глаза и прижимаю ее к себе крепче.
— С этого момента ты будешь спать в моей постели только до тех пор, пока я не скажу тебе иначе. И я собираюсь вызвать врача, чтобы он скоро приехал. Я хочу, чтобы ты принимала противозачаточные, — говорю я ей.
— Что? Почему?
— Не задавай вопросов, на которые ты уже знаешь ответ, Кэт, — я зеваю. — А теперь немного поспи, или я пересмотрю свое обещание позволить тебе.
— Инъекции мне не нравятся, — шепчет она.
— Тогда ты можешь принять таблетку, верно?
— К ним лучше всего приступать через некоторое время, чтобы мы могли быть уверены в их стопроцентной эффективности.
— Отлично. Тогда, как только у тебя начнутся следующие месячные. А теперь спи, блядь.
Даже в темноте и с закрытыми глазами я чувствую, как она открывает рот, чтобы сказать что — то еще, но она этого не делает.
Я лежу, обняв ее, и ее теплая кожа прижимается к моей, измученный, но не способный уснуть. Когда ее дыхание выравнивается, я переворачиваюсь на спину и смотрю в темноту.
Глава 16
Кэт
Чья — то рука на моей шее. Другая на моей спине, толкает меня вниз. Я пытаюсь закричать, но мое горло пересохло, и это причиняет боль. Не то чтобы кто — то шел за мной. Теперь больше рук. Царапают меня. Толкают меня. Насилуют меня.
— Нет! — я кричу, просыпаясь от того же кошмара, который снится мне последние два года.
— Кэт, — низкий голос говорит у моего уха.
— Нет, отстань от меня, — кричу я, кутаясь в одеяло и пытаясь убежать от монстров, которые все еще здесь. Но я не могу. Меня поднимают, обхватывают сильными руками и прижимают к прочной стене мышц.
— Кэт, здесь только я. Только ты и я, — мягко говорит он, его дыхание обдает мое ухо пылью, когда он садится и сажает меня к себе на колени.
— Данте, — выдыхаю я, прижимаясь к его груди от осознания того, что это был всего лишь сон. Я здесь, в доме самого могущественного человека в городе. За исключением того, что это не просто сон, не так ли? Это живое, дышащее, всеобъемлющее воспоминание. И я почти уверена, что часть меня на самом деле все еще застряла в том адском подвале. Часть меня, которую я никогда не получу обратно.
— У тебя есть я. Ты в безопасности, — шепчет он, проводя рукой по моим волосам.
Я киваю, моя щека касается его груди. Она мокрая от слез, которых я не помню, чтобы проливала:
— Я не знала, что у тебя есть сестра, — говорю я, желая поговорить о чем — то, что не подразумевает, что я урод. — О ней говорят не так, как о тебе и твоем брате. Я имею в виду, все знают, кто ты.
— Да, и нам вроде как это нравится.
— Почему?
— Потому что мы с Лоренцо можем позаботиться о себе, но Джоуи… В любом случае, у меня есть две сестры.
— Правда?
— Ну, Тони — моя сводная сестра. Мы родились с разницей в несколько дней друг от друга.
— О? Это, должно быть, было неловко на Рождество, — я тихо смеюсь.
— Вот именно, — он тоже смеется. — Лоренцо всегда ненавидел ее за это.
— Вы близки с ней?
— Вроде того. Мы были такими, когда были детьми, но она переехала в Лос — Анджелес, когда нам было по тринадцать. Она боец ММА.
— Это так круто.
— Хм. Она вроде как крутая. Вообще — то, сейчас она вернулась в Чикаго, но готовится к какому — то важному делу, так что… — он прочищает горло, как будто сказал слишком много — показал мне слишком много своего настоящего "я". Затем он так умело поворачивается к разговору спиной ко мне. — Тебе не снятся такие сны, когда ты в моей постели. Есть ли что — то в этой комнате, что является для тебя проблемой?
Жар приливает к моим щекам. Дело совсем не в комнате.
— Кэт? — снова спрашивает он.
— Дело не в комнате, — выдыхаю я.
Он молчит, ожидая от меня объяснений. Я чувствую себя такой дурой, что даже признала это, но…
— Это ты.
— Но сейчас я здесь, с тобой?
— Но ты
