что Баба Яга какая вылезет. Или волк. Ну так мы его живо!
Мишка снял с вешалки лук со стрелами - я-то сразу его и не заметил. Мишка без разговоров надел колчан через плечо. Я огорчился, что лук достался Мишке, но зато и вправду никакого волка теперь бояться не приходилось.
- А ещё, - говорит Мишка, - самая страшная сказка, по-моему, гораздо лучше рая, потому что из рая не возвращаются.
Я хотел поспорить, потому что из рая совершенно точно кого-то выгнали за плохое поведение. Ведь есть картина, которая так и называется: "Выгнали из рая" или что-то вроде того.
Но тут мы слышим:
- Стой! Руки вверх!
Мы испугались от неожиданности, но не слишком, потому что это был, конечно, наш человек. Фашист бы закричал: "Хенде хох!" Мы подняли руки и обернулись. Из-за ёлки на нас глядел бородатый дядька. На голове у него была широченная шляпа-сомбреро, на плечах - полосатый плащ, а на поясе вместо простого ремня - охотничий патронташ. В руке он держал винтовку, но не целился, а приклад поставил на пломбир.
- Вы кто такие? - спросил дядька. - Откуда взялись?
Мы объяснили, кто мы такие, из какой школы и что ищем Снегурочку.
- А мы спартаковцы, - ответил дядька.
Тут из-за ёлок показались другие спартаковцы в полосатых плащах и сомбреро. Среди них была одна девушка, похожая на вожатую Наташу, и два пионера чуть постарше нас - в красных галстуках, один с горном, другой с барабаном.
- Салют! - сказала девушка.
По-французски это значит "привет".
Дядька и девушка Роза объяснили нам, что Снегурочку захватили буржуины и увели с собой. Спартаковцы должны догнать буржуинов и освободить Снегурочку, иначе будет худо. Ведь ребята останутся без праздника, Дед Мороз - без внучки, а Главный Буржуин задумал что-то нехорошее. Говорят, если он запрёт Снегурочку и сорвёт новый год, кремлёвские куранты встанут, а с ними все остальные часы, и никто не сможет их починить. От этого, например, остановятся поезда, не только пассажирские - это ещё полбеды, но и грузовые, везущие уголь и железную руду. Мартеновские печи остынут и испортятся.
Тут прибежал дозорный спартаковец и показал, где враг. Спартаковцы передернули затворы своих винтовок - как мы дёргали старые шпингалеты на спектакле в пионерском лагере - и тихо пошли в атаку. Мишка вытащил из колчана стрелу и приготовился стрелять из лука. Я попросил у Розы какое-нибудь оружие, и она дала мне гранату и пистолет. На нём было написано "Браунинг", серебряными буквами, какими пишут названия марок на машинах и холодильниках, но он был в точности такой же, как мой пистолет для стрельбы пистонами. Я хотел посмотреть, чем пистолет заряжен, но тут началась перестрелка.
Спартаковцы стреляли из-за ёлок. С другой стороны летели буржуинские пули. Они врезались в пломбир на ёловых лапах. Мишка и Роза устроились под одной ёлкой. Мишка выпустил несколько стрел, а Роза палила из винтовки. Я осторожно высунулся из-за пенька. За дальними пломбирными сугробами прятались буржуины в серых рогатых касках. Они стреляли по нашим из коротких автоматов, но всё время мазали. А спартаковцы не знали промаха, и буржуины один за другим проваливались за сугробы, словно жестяные утки в тире. Я тоже принялся палить по ним из своего пистолета. Не знаю, попал или нет, но скоро мне пришлось зажмуриться от едкого дыма.
Когда я протёр глаза, стало понятно, что буржуины поднялись в атаку. Их шинели с двумя рядами пуговиц и жестяными слюнявчиками были уже совсем близко. Впереди бежал буржуинский командир в серебряных кручёных погонах и каске с набалдашником. На шее у него болтался серебряный с чёрным крестом паук-крестовик. Буржуинский командир кричал:
- Вперёд, господа!
Тут, как говорится, удача изменила нашим. Они почти ни в кого не попадали. Мишка выпустил две стрелы, но одна из них отскочила от буржуинского слюнявчика, а другая застряла в сугробе. Мой пистолет перестал стрелять - в нём закончилась пистонная лента. Один из буржуинов замахнулся гранатой, но я швырнул гранату первым. Я, правда, не разобрался, как она взрывается, поэтому ничего не выдернул, а просто бросил. Моя граната стукнула буржуина по каске. Он выронил свою и схватился за голову. Раздался взрыв, и меня завалило мёрзлым и совсем не липким пломбиром.
Когда Мишка и Роза откопали меня, буржуины уже бежали. Мишка похвалился, что попал буржуинскому командиру стрелой пониже хлястика. От буржуина, в которого я кинул гранатой, осталась одна воронка в пломбире. На дне валялась мятая каска. Спартаковцы все оказались живы и здоровы, разве что кому-то прострелили шляпу.
И тут вдали затрубил горн, а за ним, поближе, застучал барабан.
- Измена! - закричала Роза.
- Уводи пионеров! - крикнул ей старший спартаковец.
Роза потащила нас с Мишкой куда-то в сторону, сквозь ёлки, объясняя на ходу, что горнист оказался предателем и подал врагу шифрованный сигнал, но барабанщик морзянкой сообщил об этом своим. Вдали раздался выстрел, и стихла барабанная дробь, а горн по-прежнему трубил.
- Вот гады! - буркнул Мишка, стискивая лук.
Но раздался и другой выстрел, и горн умолк.
- Так будет с каждым предателем! - сказала Роза, и под нами развергнулся пломбир...
Я открыл глаза, и оказалось, что мы с Мишкой сидим по-прежнему в зале, а на сцене заканчивается борьба нанайских мальчиков. Это я заснул во время акробатического вальса. Тут ведущая, девочка в красном галстуке и кружавчатом белом фартуке, с большими белыми бантами - сразу видно, отличница - объявила, что Миша Зайкин и Зоя Мишкина исполнят украинский танец гопак. Я глянул на Мишку. Видно было, что всё ему не нравится: и борьба нанайских мальчиков, и украинский гопак, и даже то, что Мишей зовут какого-то Зайкина, а какую-то Зою - наоборот. Я посмотрел в другую сторону. Там сидела старшеклассница Лида из нашей школы - тоже с белыми бантами и в белом фартуке, но без пионерского галстука, зато с комсомольским значком.
- Салют! - потихоньку сказала мне Лида. - Ребята, пойдёмте отсюда!
Мы без вопросов, пригнувшись, поднялись и пошли за нею. В коридоре Лида объяснила нам, что в конце представления ей нужно будет сыграть Снегурочку. Но для этого она должна достать Снегурочкин костюм, а его никому не хочет выдавать княжна Гревская - старая вредная и почти полусумасшедшая кладовщица "Карбоксилазника". Мы с Мишкой спросили, чем же поможем. Лида сказала, что мы должны поддержать её морально в борьбе с этим тёмным пережитком прошлого.
Перед нами оказался прилавок вроде гардеробного. За ним сидела старушка в синем халате и старинном чепчике, обшитом оборками вроде кремовых украшений на торте. Лида сказала:
- Пульхерия Эполетовна, выдайте нам, пожалуйста,
