дверь хлопала без остановок, в гостиную вместе с прибывающими детьми врывался холодный ветер, и огню в очаге приходилось с двойным усердием обогревать дом.
Вместе с ветром дети приносили новости из мест, где жили.
– Они меня укормили! Так отъелся, что даже подпрыгнуть не могу. Вадас меня спишет с половины слоёв, вот увидите, – возмущался Виктор, хлопая себя по животу.
– Наш анклав накрыла ледяная буря! Вы не поверите, дома превратились в гигантские сосульки. Хорошо, что по соседству гостили ведьмы и помогли растопить входы и выходы. А то бы мы до весны не выбрались! – перебивали друг друга Росио и Патрик, которые были родом из одного небольшого анклава на берегу океана.
– Через Хох-Гроттен в этом году мигрировали карликовые тролли, и фейерверки пришлось отменить, чтобы не напугать стада, – сокрушалась Ванда Вейн. А её сокурсник Эгон Эхарт добавлял, что для Альпийских гор популяции карликовых троллей намного важней фейерверков.
– У нас перенесли хол-станцию. И мы всей семьёй никак не могли найти нужную дюну! Пришлось побегать по берегу, и теперь даже моя годовалая сестрёнка, кажется, научилась кричать, как чайка, – рассказывал, ухахатываясь, Алаис Цисерс.
В школу Алек в сопровождении Улы и Нины пришёл одним из первых. Там всё было как прежде, за долгие дни каникул ничего не изменилось. Только госпожа Литлбёрд жаловалась на аласторов, которые заложили проход в обсерваторию мандаринами, передвинули все деревья в кадках из прибрежного в вампирское крыло и подпёрли стулом дверь наставницы ветви ведьм Ронделе с внутренней стороны. Пантазис, которому завхоз школы изливала душу, безучастно кивал: его не касались пакости аласторов, вся популяция, по счастью, страдала аллергией на книжную пыль. Библиотекаря больше волновали надоедливые студенты. Вот уже от кого спасения не было. Пантазис даже двери толком открыть не успел, как обнаружил за своей спиной троих первокурсников, двух девчонок и мальчишку. И последний тут же с порога стал требовать какие-то старые газеты.
– Ну что, сколько у нас имён? – спросил Алек, когда они закончили разбирать декабрьские издания.
Нина раскрыла маленький блокнот и стала перечислять:
– Председательствующая советница Элизенда Орд, однофамилица Оланна, наверное, – предположила Нина. – Дала один комментарий. Так, ничего интересного. Вампир-советница Руби Хертц три раза сожалела о том, что реликвия не досталась «Истории и наследию». Почётный горожанин Экаин Ибарра давал интервью семь раз, всегда восторженно отзывался о «Сохрани и приумножь».
– Последний-то нам для чего?
– Ты просил, вот я всё и выписываю! На всякий случай.
– Был ещё советник растрат и накоплений, – добавила Ула. – Говорил, что с экономической точки зрения для города полезен такой ажиотаж. А когда его спросили, не нарушает ли музей законов, сказал, что это знает только старший офицер окрана Абелард Келлен.
– Тогда и этого Келлена тоже запиши на всякий случай! – командовал Алек.
– Что мы с ними делать-то будем? Они между собой, может, даже и не знакомы, – ворчала Нина, но послушно записывала.
– Может, и не знакомы. Зато мы теперь знаем, кому небезразлична судьба светоча. И случись что, знаем, кто наши союзники!
Бурая чаща
После каникул учителя норовили задать побольше уроков. Профессор Вадас хоть и слыл добродушным стариком, но тоже не отставал. Накануне он объявил ученикам своей ветви о том, что вскоре тех ждёт коллективный забег по четырём слоям. Оланн воспринял это как личный вызов и назначил Уле дополнительные тренировки. Она думала выспаться в выходные, но Оланн с Виктором ввалились к ней в башню ни свет ни заря и потребовали немедленно собираться на пробежку по склонам долины. Ула никогда ещё не обращалась на природе, поэтому, несмотря на зевоту, приняла предложение с энтузиазмом. В компании этих сорвиголов прогулка обещала быть увлекательной. С переездом в Вильверлор Ула начала за собой замечать, как день ото дня всё больше любит бег, сальто и то, что называли активным времяпрепровождением.
– Кто последний, тот Ленивая Снорн! – закричал Оланн и бросился со всех ног от опушки вглубь леса.
Виктор подпрыгнул и помчался следом, Уле ничего не оставалось, кроме как догонять мальчишек. Она была лёгкой и быстрой, поэтому не отставала, но всё же хотела ответить Оланну, что нечестно стартовать в разное время. Уле это было ясно как белый день, но совершенно не было ясно, кто такая Ленивая Снорн.
Оланн бежал впереди, рассекая плечами воздух. Он оглядывался на Улу и Виктора и потешался над попытками друзей догнать его. Когда Оланн в очередной раз оглянулся, его правый ботинок зацепился за корень, торчавший из проталины, и мальчишка кубарем покатился на снег.
На долю секунды у Улы мелькнула мысль остановиться и помочь, как она непременно поступила бы в прежней жизни, но Виктор промчался, не обращая внимания на упавшего друга, и Ула подумала, что Оланн пробежал бы мимо, окажись она в снегу. И Ула прибавила скорости.
– Повторяй вслед за мной! – крикнул Виктор, взбегая на мшистое широкое бревно, край которого выступал за овраг. Виктор прыгнул с бревна, сделал сальто в воздухе и исчез.
Всё произошло так быстро, что испугаться Ула не успела. Оланн догонял и кричал, чтобы она не прыгала, и Ула, конечно, не собиралась ему уступать. Она в два прыжка одолела шершавое бревно, оттолкнулась от самого края и нырнула в воздушную бездну. В зале ученики проделывали это упражнение по сотне раз за занятие, и Ула знала наизусть каждый шаг: сосредоточиться на тотеме, услышать отклик внутри себя и, перестав на секунду думать, выполнить сальто. Те, у кого получалось соблюдать порядок действий, приземлялись уже в теле тотема. Ула регулярно падала и набивала шишки, потому что ей очень редко удавалось перестать на секунду думать, а здесь, в лесу, времени на раздумья просто не хватило. Она почувствовала, как под кожей разлилось тепло, как тело потеряло вес, как изменились и стали пластичными кости. Ула открыла глаза и в последний момент приземлилась на четыре лапы. Волк, который спрыгнул следом за ней, сразу же набросился на лисицу, что ждала обоих внизу. Звери метались, наскакивали друг на друга, мелькали хвосты и лапы, а через минуту по снегу катались уже мальчишки.
– Ты что, совсем без мозгов?! А если бы у неё не получилось обернуться?
– Кто всё это придумал? Ленивая Снорн, Ленивая Снорн! Мы тебя догоняли!
– Добежать до бревна было условие! Просто добежать! А не прыгать с него!
– Эй, эй, полегче! Я думал, ты её всему научил!
Ула сидела в стороне на задних лапах и смотрела на катающихся в снегу ребят. Ей было ужасно не по себе находиться сейчас в теле волка, но, чтобы обернуться, в отличие от мальчишек, Уле нужен был трамплин. Она даже разнять их не могла, без тотемов ребята бы её не услышали. Конечно, вместо того чтобы безучастно смотреть на возню, Уле следовало укусить кого-то за бок, но она выбрала прогуляться. Рядом с оврагом рос странный лес, не засыпанный снегом. Он выглядел мёртвым, поваленных брёвен, с которых легко делать сальто, наверняка там целая уйма. Ула побрела туда на разведку.
Лес коричневым пятном выделялся среди долины. Как только Ула подошла ближе, она разглядела, что деревья были словно выжжены изнутри. Длинные ветки опирались о землю, на большинстве сохранились листья, и свет ронял сквозь них причудливые узоры. Ула старалась идти как можно тише, мёртвые, думала она, даже деревья наверняка не хотят, чтобы их беспокоили.
Ула и не собиралась сбегать от мальчишек, она просто гуляла. Огибала одно дерево за другим, пока не увидела, как лес впереди расступается возле небольшой поляны. В обличии волка обоняние, зрение и слух Улы обострились многократно. Поэтому голоса, сначала мужской, а следом женский, Ула услышала задолго до того, как её могли заметить их обладатели.
– Ты опоздала! – рявкнул мужской голос.
– Случается, – раздражённо ответил женский.
– Все сроки к тому же давно сорвала!
– Обстоятельства неблагоприятные. Я уже устала объяснять!
В другой ситуации, услышь Ула беседу посторонних, она немедленно развернулась бы и ушла, но в тот момент её вела вперёд твёрдая уверенность, что этот разговор нужно услышать во что бы то ни стало. Тот женский голос принадлежал не кому-нибудь, а директору школы Корнуфлёр Магдалене Маррон.
Ула подкралась достаточно близко,
