должен знать, что означает утверждение, что планета существует уже столько-то лет. Далеко не всякий образованный человек может это знать. Мы видим людей, которые строят или ломают дома, и задаем вопрос: «Как долго простоял тут этот дом?» Но как приходит мысль спросить то же самое, к примеру, о горе? И всем ли людям свойственно представление о планете как о физическом теле, которое некогда возникло и, возможно, однажды исчезнет? Почему я не могу думать, что Земля плоская и простирается без конца во все стороны (в том числе в глубину)? В этом случае могут сказать: «Я знаю, что эта гора существовала задолго до моего рождения». А что, если появится человек, который этому не поверит?
86. Можно ли заменить муровское «я знаю» выражением «я непоколебимо убежден»?
87. Нельзя ли использовать утвердительное предложение, способное выступать в качестве гипотезы, и как основание для исследований и действий? То есть нельзя ли изолировать сомнения, пусть и не по любому очевидному правилу? Просто допустим, что это трюизм, никем не оспариваемый, даже не сформулированный.
88. Может быть, например, что все вопросы в нашем случае ставятся так, чтобы устранить сомнения, когда те возникают, из конкретных суждений. Сомнения лежат вне пути, которым следуют вопросы.
89. Можно сказать: «Все говорит за то, и ничто против, что планета существует очень давно…»
И все же не могу ли я считать иначе? Вопрос таков: каковы практические следствия этой веры? Допустим, кто-то скажет: «Дело не в этом. Вера существует, не важно, имеются у нее практические следствия или нет». И думаешь: все та же убежденность человеческого рассудка.
90. «Я знаю» обладает примитивным значением, аналогичным и родственным «я вижу» («wissen», «videre»[85]). «Я знаю, что он был в комнате, но его не было в комнате» значит: «Я видел его в комнате, но его там не было». Выражение «я знаю» должно выражать отношение, не между мной и смыслом суждения (как «я верю»), но между мной и фактом. Тем самым факт помещается в мое сознание. (Это причина того, почему говорят, что происходящее во внешнем мире нам неведомо, что оно воспринимается лишь в области так называемых внечувственных данных.) Это позволит представить знание как восприятие внешнего события посредством зримого излучения, которое проецирует его в глаз и в мозг. Но тогда сразу возникает вопрос, можно ли верить этой проекции. И картина также показывает нам, как воображение представляет знание, но не то, что лежит в основании этого представления.
91. Если Мур говорит, что знает, что планета существовала и т. д., большинство допустит, что так и было, и поверит, что он в этом убежден. Но располагает ли он надежными основаниями для подобного суждения? Ведь если нет, тогда он не знает этого наверняка (Рассел).
92. Однако мы можем спросить: имеет ли кто-либо надежные основания верить, что планета существует лишь краткий промежуток времени, скажем, с его собственного рождения? – Допустим, ему всегда это говорили, так возникнут ли у него основания в этом сомневаться?
Люди верят, что могут вызывать дождь; почему бы и короля не воспитать в убеждении, что мир начался с него? И если Мур и этот король встретятся и затеют беседу, сможет ли Мур доказать свою точку зрения? Я не говорю, что Мур не сможет переубедить короля, но это будет обращение особого рода: королю придется взглянуть на мир совершенно иначе.
Помните, человек порой убеждается в правильности какого-либо мнения из-за простоты или симметричности последнего, то есть из-за того, что его самого привлекает. Часто можно услышать: «Вот так и должно быть».
93. Суждения, представляющие то, что Мур «знает», относятся к тому виду, для которого сложно вообразить, почему кто-либо должен считать иначе. Например, суждение, что Мур провел всю жизнь близко к поверхности планеты. Снова я скажу о себе вместо Мура. Что вынудит меня поверить в противоположное? Либо память, либо чужие слова. Все, что я видел и слышал, убеждает меня, что ни один человек не отдалялся от поверхности планеты. Ничто в моей картине мира не говорит в пользу обратного.
94. Но картина мира возникла у меня не благодаря убежденности в ее правильности; и не потому, что я удовлетворен ее правильностью. Нет, она унаследована мной, и на ее основании я провожу различие между истиной и ложью.
95. Суждение, описывающее картину мира, может быть частью чего-то наподобие мифологии. И роль таких суждений сходна с ролью правил в игре; игре возможно научиться на практике, не изучая изложенных правил.
96. Можно представить, что некоторые суждения, в форме эмпирических, используются в качестве каналов связи для тех эмпирических суждений, которые являются не устоявшимися, но текучими; это соотношение меняется со временем, когда текучие суждения затвердевают, а застывшие становятся текучими.
97. Мифология может вернуться к состоянию бесформенности, русло реки мыслей может измениться. Но я провожу различие между движением воды в русле и смещением самого русла, пусть между ними и нет четкой границы.
98. Но если кто-то скажет: «Значит, логика – тоже эмпирическая наука», он ошибется. И все же это верно: одно и то же суждение можно рассматривать и как нечто, поверяемое опытом, и как правило поверки.
99. И берег реки состоит частично из скальной породы, едва ли подверженной изменениям, а частично из песка, который то тут, то там, а то вообще исчезает.
100. Истины, известные, по его словам, Муру, таковы, что они, грубо говоря, известны всем, если известны ему.
101. К таким суждениям, например, относится следующее: «Мое тело никогда не исчезает и не появляется снова».
102. Не могу ли я верить, что однажды, сам того не ведая, быть может, в бессознательном состоянии, был похищен и увезен далеко от планеты; и что другие это знают, но мне не сообщили? Впрочем, это не будет соответствовать остальным моим убеждениям. Не то чтобы я разрушил систему своих убеждений. Но все же мои убеждения образуют систему, структуру.
103. И если я скажу: «Мое непоколебимое убеждение в том, что», это будет означать не что я пришел к данному убеждению, не следуя сознательно какой-либо линии рассуждений, но что оно укоренено в моих вопросах и ответах столь глубоко, что я не могу до него дотянуться.
104. К примеру, я убежден, что солнце – вовсе не дыра в небесном своде.
105. Все проверки, все подтверждения и опровержения гипотез имеют место внутри системы. И эта система никак не является более или менее произвольной и сомнительной отправной точкой наших доводов; нет, она принадлежит сути того, что мы
