спросил Лиам.
– Я думаю, поезд метро.
Так странно – мы ушли глубоко под землю, но мир здесь совсем не казался мёртвым. Наоборот, у меня было ощущение, что мы оказались внутри живого существа – внутри самого Лондона. Мы поехали дальше, через туннели, тёмные и освещённые, кирпичные и пластиковые, тихие и те, за стенами которых что-то грохотало. Иногда мне казалось, что я слышу голоса или шаги, и мы замирали, но нам так никто и не встретился.
Наконец мы остановились в пещере без света. Было слышно, как где-то рядом с шумом льётся поток воды, хотя его не было видно.
– Ну и вонища! – крикнул Лиам.
Я посмотрела на нарисованную от руки вывеску, которая свисала на цепях с потолка. Она почти сгнила, но я смогла различить слово «Ранела».
– А, это Ранеласский коллектор, – крикнула я. – Я про него читала. Это была речка, она текла через Серпентайн, но её давно убрали под землю.
Лиам взял фонарик и направил луч вниз. Меня на секунду ослепило, но скоро глаза привыкли. Мы стояли на краю пропасти, а под ногами у нас бурлил алый поток. Это была Уэстберн, одна из самых старых рек Лондона. Мы стояли и смотрели, как миллионы литров красной жидкости текут мимо, разбиваясь о кирпичные стены подземелья. Я бы ничуть не удивилась, если бы здесь плясало серное пламя и танцевали черти.
– М-да, – протянула я под впечатлением от увиденного.
– Это… – начал было Лиам, но ему тоже не хватило слов.
Я закрыла рукой нос и рот, пожалев, что мы оставили противогаз у входа.
– Не стоит этим дышать, как думаешь? – спросила я и вдруг почувствовала колоссальную усталость от одной мысли о путешествии обратно. – Давай домой?
– Давай.
Мы снова поехали на север, проезжая бесчисленные ответвления в туннеле. Я видела указатели на район Эрлс-Корт, на Национальную галерею и Букингемский дворец. У меня с трудом умещалось в голове, что система туннелей действительно существует, но с каждой милей я всё яснее осознавала, насколько она огромна. Мы попали в туннель с надписью «Не вентилируется! Опасность асфиксии!», но миновали его без проблем. Чем дальше мы ехали, тем больше мне казалось, что мы на какой-то другой планете.
– Стой-ка, – сказал вдруг Лиам. – Я там что-то видел.
Мы слезли с велосипедов и подошли к маленькому боковому туннелю, по которому были проложены трубы и кабель.
– Вон там. – Лиам показал на просвет между трубами. Я наклонилась, опираясь рукой о холодный металл. Там виднелся свет.
– Что это?
– Не знаю.
Я пригляделась, наклонившись поближе. Просвет оказался отверстием туннеля, через которое трубы и провода попадали в следующее помещение. И это был не другой туннель, даже не сводчатый неф, и не покрытая слизью пещера, а целый зал – с ковром и панелями на стенах. Он был заставлен архивными шкафами, которые уходили куда-то вглубь, теряясь вдалеке. Между шкафами ходили люди в деловых костюмах, открывали ящики, доставали папки, переговаривались.
– Думаю, это помещение принадлежит Гильдии, – шепнул мне на ухо Лиам. – Информацию они хранят по старинке…
Я даже не знала, что сказать. Как ни странно, после того, что мы сегодня увидели, именно эта комната поразила меня больше всего. Здесь так много места, так много шкафов, и в каждом столько папок. Столько информации. Гильдия Привратников оказалась колоссальной запутанной сетью, и я не могла понять, как так вышло, что моя жизнь и жизнь моей матери были связаны с нею.
– Как думаешь, что в этих папках? – прошептала я Лиаму.
– Не знаю. Что-то секретное, – тихо ответил он. – Может, и про твою маму что-то есть…
Он ещё некоторое время стоял рядом с отверстием, а потом вернулся к велосипедам. Я осталась наблюдать за людьми, которые бродили в лабиринте шкафов. Это ведь самый центр Лондона (пусть и в сотнях футов под его поверхностью), но никто, кроме Привратников, не знает об этом месте.
Больше всего на свете я хотела попасть в эту комнату.
– Пойдём, – позвал меня Лиам. – Нам пора назад.
Вздохнув, я вернулась к своему велосипеду, и мы поехали по кирпичному коридору. Внезапно перед нами возникло какое-то движение, проблеск света. Я ударила по тормозам. Но Лиам не успел затормозить, врезался в мой бампер, и мы оба рухнули на пол вместе с велосипедами. Я попыталась встать, но не успела: свет приближался, а с ним и звук: так стрекочут колёса, когда велосипед идёт без привода.
Мы подняли глаза и увидели двоих одетых в чёрное мужчин на современных шоссейных велосипедах.
– Как вы сюда попали? – спросил один из них.
– Я могу спросить у вас то же самое, – ответила я.
– Кажется, ты очень умная, девочка? – с улыбкой спросил второй.
– Вам что, табель с оценками предъявить?
Второй открыл было рот, чтобы ответить мне что-нибудь остроумное, но первый перебил его:
– Пойдёмте-ка с нами.
– Мисс Фрикс, я надеялась, что мы увидимся снова не так скоро.
Профессор Д’Оливейра сидела в кресле, обитом зелёной кожей, за огромным письменным столом. Стол был отполирован до блеска, чёрный с золотом, с металлическими накладками на ножках в виде женских головок. Я бы с удовольствием потрогала тонкое литьё, если бы наручники не удерживали мои руки за спиной. Эта комната была сама по себе удивительна, даже если бы мы не пришли в неё по сырому бетонному туннелю под Кенсингтоном. Тишину нарушало только тиканье часов за спиной у профессора. Я размышляла, что бы ей ответить, и наконец решила задать вопрос:
– Где мы находимся?
– Разве это не очевидно? Ты снова залезла в туннели Гильдии, а здесь наш штаб.
Чтобы попасть в этот кабинет, мы прошли через железную дверь, которая, если верить табличке, относилась к ведению управления канализационным хозяйством Лондона, но на самом деле вела в очередной коридор. Там взявшие нас в плен мужчины оставили велосипеды, а потом повели в какой-то холл – большую комнату, где за письменными столами работали люди. Мне стало интересно, как все эти многочисленные клерки утром добираются на работу. Уж точно не на двадцать третьем автобусе. Неужели никто не замечает, что каждый день в лондонские подземелья ныряет столько народу?
Нам пришлось подождать, пока наши захватчики зададут вопросы секретарше, а она затем куда-то позвонит. Потом по лабиринту коридоров, отделанных панелями, нас повели в холл поменьше, где тоже сидел секретарь, а оттуда – в кабинет профессора.
– Ну, и чем вы оправдаете своё поведение? – спросила она, глядя на нас. Лиам не проронил ни слова. Он был не из тех, кто регулярно оказывается перед директором школы, и ему не нравилось чувствовать себя пойманным на месте преступления.
– Вы не просто без разрешения забрались на нашу территорию, вы ещё и присвоили собственность Гильдии – велосипеды.
– Этот велосипед принадлежал моей маме, – заявила я, глядя в глаза профессора. – Поэтому вряд ли его можно назвать собственностью Гильдии, вам так не кажется?
Ни один мускул на её лице не дрогнул.
– У меня руки затекли из-за наручников, – пожаловалась я.
Дороти Д’Оливейра вздохнула, потом кивнула одному из наших сопровождающих, всё ещё стоящих у нас за спиной.
– Снимите с них наручники и можете быть свободны.
Охранник выполнил приказ, и они вместе с его коллегой покинули кабинет. Профессор поднялась. Хоть
