даже, что она говорит Июлю. О чем именно она ему говорит с такой улыбкой. Понимающей женской улыбкой. Так говорят и так улыбаются мужчине, когда имеют на это право, – вдруг понимает Майя. Право быть с таким рядом.
К ее изумлению, они не идут дальше вместе, а расходятся. Илья направляется к зданию банка в одиночестве. Майя ничего не может с собой поделать – следует на некотором отдалении. И не зря. В дверях к Июлю присоединяется другая дама. Постарше, чем блондинка, но еще роскошнее. Короткая шубка из чего-то неизвестного Майе, но невероятно красивого. Сумочка, сапоги, узкая прямая юбка, прическа, макияж – все стильное и дорогое. Нет, эта женщина не для глянца. Такие украшают развороты деловых журналов.
Илья что-то сказал ей, пропустил свою спутницу вперед, и за ними закрылись двери банка.
Вот какой он – его мир. Вот какие они – женщины его мира. Пять минут из жизни Ильи – той, что была скрыта от Майи. Ей хватило. Она все поняла.
Медленно стянула свою старую шапку, подняла голову вверх и подставила горящее лицо сырому холодному мартовскому ветру. И категорически, в ультимативной форме запретила себе плакать.
Пора взрослеть.
Делать выводы.
И принимать меры.
* * *
Сама презентация, как и ожидал Илья, была больше нужна банку, чем клиентам. Рассказывали про новые страховые VIP-продукты и про то, какие выгоды они принесут. Другими словами – банк привлекал средства своих состоятельных клиентов.
А после официальной части начался фуршет. И как раз появилась возможность переговорить с Инной Воронец по поводу арендных площадей, разницы ставок за один квадратный метр в разных регионах и перспективах этого направления бизнеса в будущем. Помещения в Сочи ждали своего часа.
– Илья Юльевич, не ожидал встретить вас здесь, – к ним присоединился один из акционеров отцовской компании.
«Вишенкин Евгений Алексеевич», – вспомнил Илья, а вслух поинтересовался:
– Почему не ожидали?
– Банковская презентация, – пожал плечами тот, – страховые продукты…
– Но ведь вы же пришли, – чуть улыбнулся в ответ Илья.
– Мой род деятельности ближе к банковской, чем ваш.
Они так и перебрасывались фразами, словно играли в пинг-понг. Вишенкин открыл недавно собственную инвестиционную компанию. Кроме этого Илья знал, что он страстно мечтал войти в состав совета директоров отцовской корпорации и начал потихоньку скупать на рынке акции. На свое имя. И этот человек точно не обрадуется грядущим изменениям.
– Я так полагаю, что на годовом собрании мы встретимся, – закинул Евгений Алексеевич пробный шар, пригубив вино.
– Почему вы так решили?
– У вашего отца годы… солидные уже. Думаю, вполне логично, что свой пакет акций он передаст вам.
Илья не торопился с ответом. Он тоже пил вино.
– Вы знаете, недавно Берлускони[12] продал футбольный клуб «Милан» китайцам за баснословные деньги и при этом сохранил за собой пост почетного президента клуба. Сроком на десять лет. А самому ему восемьдесят. Потрясающе, правда? Не думаю, что возраст – помеха для бизнес-игрока.
Домой Илья возвратился поздно, около одиннадцати. Май уже спала, укутавшись почти с головой в одеяло. Не похоже на нее. Может, замерзла?
Он привычно унес в ванную полотенца, аккуратно их развесил и выключил свет.
* * *
На подготовку ушло непозволительно много времени. Три дня. Если не считать тот, в который это все увидела. И в тот день Июль был для нее чужим – ничего не могла поделать с собой. Он присутствовал там, встречался с этими роскошными женщинами, вдыхал запах их дорогих духов, подавал им руку, принимая в свою ладонь мягкие ухоженные пальцы с бриллиантовыми кольцами.
Майя прикусила свой твердый указательный. Щелкнул дверной замок, и она поспешно натянула одеяло на голову.
Я сплю. Я не могу с тобой говорить. Ты сегодня чужой. Не мой. И не был никогда, но я попробую исправить. Я должна хотя бы попытаться.
Еще день ушел на сомнения. Второй – на покупки. И третий – чтобы собраться с духом.
Уж что-то, а удивить у нее получилось сразу. Прямо вот с порога. Потому что Илья замер в дверях. Только потом шагнул внутрь квартиры. И не торопился снимать пальто. Смотрел внимательно. Даже не смотрел – сканировал, вверх-вниз.
– Привет. Сегодня какое-то событие?
Да. Я решила показать тебе, что тоже женщина. И я буду тебя соблазнять. У меня есть для этого красная помада, тени, тушь, чулки и прозрачные кружевные стринги.
– Наверняка. Если верить Интернету, ежедневно отмечается какое-то событие. А как прошел твой день?
– Как обычно, – он, кажется, справился с изумлением и принялся медленно расстегивать пуговицы. – Ничего особенного. Ты ужинала?
– Я тебя ждала, – ой, нет. Не так прямо. Не настолько в лоб. – То есть… Я не хочу есть.
Илья кивнул.
– Хорошо. Мне надо немного поработать – полчаса, минут сорок. А потом, может быть, и у тебя аппетит проснется.
Он закрыл за собой дверь кабинета. Что – и это все? Вся реакция?! Она же так старалась быть взрослой и красивой, так готовилась. И все, что получила, – закрытую перед носом дверь?!
Не выйдет номер, Илья Юльевич.
Она вошла в святая святых без стука. Хозяин кабинета находился, разумеется, за столом. Спинку кресла сзади украшал снятый пиджак. Галстук слегка ослаблен, палец задумчиво постукивает по дужке очков. Очки? Он носит очки? И они ему невозможно идут. Илья наконец-то оторвался от экрана монитора и перевел взгляд на нее.
Дверь пришлось прикрывать локтем – руки были заняты бокалами с вином.
Она запретила себе думать. Просто подошла и протянула бокал.
– Аперитив.
Взял. Но молча. Смотрел внимательно и молчал.
– Я посмотрела в телефоне. Сегодня День Архива. Чем не повод?
Бокалы звякнули. Он пригубил, она ополовинила. Молчание и не думало рассеиваться.
Ну и черт с тобой!
Внутренне зажмурившись от ужаса, а внешне поддернув выше подол и без того не слишком длинной юбки, Майя уселась прямо на стол. Прямо перед ним. Прямо на бумаги самого серьезного вида. Показавшийся кружевной край чулка на фоне листа с фиолетовой печатью смотрелся нелепо. Майя тряхнула волосами и отвернулась. Посмотрела в глаза за прозрачными стеклами.
– Архивной работы много?
Взгляд опустился в аккурат на кружева рядом с фиолетовой печатью. Илья смотрел на чулок или примятые документы? Взгляд длился несколько секунд. Долгих секунд. А потом Июль сделал небольшой глоток и снова посмотрел ей в глаза.
– Много.
Ох, как страшно. И непонятно. Непонятно, что делать дальше.
Вино допито залпом. Прости, фиолетовая печать. Резким движением подол поддернут еще выше, и резинка чулка показала себя полностью. Ну красиво же? Красиво! Разве
