всех сил. Ваш малыш хочет познакомиться с вами, — пропел он. — Мистер Рурк, приподнимите ее, пожалуйста…
То, что последовало дальше, было самым трудным из всего, что ему когда-либо приходилось видеть, но он не пропустил бы этого ни за что на свете. Держа ее прямо и сильно, он терпел каждый крик, сильный толчок и льющуюся слезу, ненавидя, что она должна так страдать, и желая, чтобы он мог вынести это ради нее.
Но их награда подоспела вовремя. Эти последние пару мгновений сильной боли Марианны сменились величайшей радостью, когда доктор Уинслоу провозгласил:
— Поздравляю! У вас сын.
***
МАРИАННА никогда не была так прекрасна, и он никогда не видел ее более сияющей и не ощущал в ней больше радости, чем сейчас, в этот момент, когда держала их сына в своих любящих объятиях. Дариус задержался в дверном проеме и наблюдал, не желая разрушать очарование момента. Он чувствовал себя незваным гостем.
Ранее он счел благоразумным удалиться, пока акушерка, миссис Уэст, и Марта занимались послеродовыми делами, такими как купание ребенка и уход за Марианной. В конце концов, некоторые интимные моменты лучше оставить женщинам. Освеженная чистым постельным бельем и одетая в новое платье, Марианна накинула на плечи шаль. Темно-кофейные волны струились по шелку цвета морской волны, как ему всегда больше всего нравились ее волосы, перевязанные лентой сбоку. Однако ее сумеречные глаза не могли смотреть дальше младенца у нее на руках. Она просто смотрела, выглядя полностью влюбленной и благоговеющей перед тем, что держала в руках. Ее большой палец с мягкой лаской скользил взад-вперед по кремовому одеялу, которым был укутан их сын.
— Ты не войдешь? Мы ждали тебя. — Ее голос был тихим, но приветливым, словно она чувствовала его нерешительность, и не сводила глаз с ребенка. — Наш сын хочет познакомиться со своим папочкой.
Боже, как он любил ее! Как она поняла, что ему нужно некоторое утешение, и так щедро его подбодрила. Он подошел к краю кровати и увидел своего сына. У него сын! Крошечное розовое личико, увенчанное темными тонкими кудряшками, выглядывало из-под одеяла, миниатюрная ручка с пятью пальцами сжимала край ткани. Детские губки в форме бантика сосали палец, пока их сын спал на руках у матери. Такие эмоции нахлынули на него; он никогда бы не поверил, что возможно чувствовать так сильно. Они создали этого крошечного человечка и всегда будут связаны с ним кровными узами. Дариус отдал бы свою жизнь, чтобы защитить этих двух людей, и осознание этого факта заставило его сердце забиться сильнее в груди.
— Он прекрасен. Совсем как его мать.
— И как его отец. — Она ворковала с ребенком. — Он похож на тебя, Дариус.
— Ты так думаешь? — Он наклонил голову, улыбаясь сыну сверху вниз, гордость переполняла его.
— Я это знаю. Я запоминала его черты. Его подбородок, этот сильный лоб — как у тебя. Еще не совсем уверена насчет носа… — Она внезапно замолчала и подняла глаза. — Как насчет того, чтобы лечь с нами в постель и рассмотреть поближе?
Он опустился рядом с ними и был благодарен за мягкую подушку, потому что его тело внезапно ощутило последствия этого трудного дня.
— Теперь ты должен поддержать его за шею и прижать к своей груди, — сказала она, передавая драгоценный сверток.
— Как ты… держишь его? — пролепетал он. — Он… он… такой маленький и хрупкий… — Дариус обнаружил, что его слова сопротивляются этой идее, но тело отреагировало по-другому, когда он просто протянул руки и прижал ребенка к себе.
— Да, Дариус, ты должен подержать его, и он не такой уж хрупкий.
— Ой. — Чистая, невинная, совершенная любовь — вот что он испытывал к этому маленькому, новому человеку в своих объятиях. Он сразу по уши влюбился в него. Дариус провел пальцем по крошечной ручке, которая в ответ с силой обхватила его.
— Боже мой, — выдохнул он. — Ты права. Он не хрупкий, я чувствую его силу. Он такой сильный! Наш сын очень сильный. Ты такой сильный маленький человечек, — промурлыкал он, — не так ли, сын мой?
Марианна рассмеялась над ним. Просто тихий, довольный смешок, но ему было все равно. У него был сын… и они держались друг за друга! Жизнь была прекрасна.
— Знаешь, Дариус, нам придется придумать имя для этого маленького принца.
— Я могу придумать только одно подходящее имя, дорогая.
— Какое?
— Разве ты не знаешь? — Он встретился с ней взглядом. — Полагаю, тебе знакомо это имя, Марианна. — Он улыбнулся женщине, которую любил. — Только если ты этого пожелаешь, но пойми, я думаю, что это имя будет в честь него и в честь нашего сына одновременно.
Она наклонилась к нему, положив голову ему на грудь, протянула руку и нежно коснулась шелковистых тонких волос на голове их сына.
— Тогда, Джонатан. Джонатан Дариус Рурк. Наш Джонатан. — Они вместе наслаждались тишиной, с удовольствием наблюдая, как Джонатан спит, и его чистый детский аромат, похожий на амброзию благоухания, витал над ними. Ее прекрасный голос мягко донесся до него.
— Я люблю тебя, Дариус. И нашего Джонатана. Спасибо. Вам обоим.
— И я люблю вас обоих, дорогая. — Он поцеловал ее в макушку. — Как ты? С тобой все в порядке? Ты была такой храброй, сильной и отважной…
— …Идеально.
Теперь настала его очередь рассмеяться.
— Ты никогда раньше не говорила этого.
— Но это правда. Ты спросил меня, как я. Идеально. Идеальный ребенок. Идеальный муж. Совершенная любовь. — Она улыбнулась своей полуулыбкой.
— Ты серьезно? Да? — спросил Дариус.
— О да, с каждым ударом своего сердца, — ответила Марианна.
***
После этого дня ДАРИУС стал верить в небесные благословения. Шли годы, и он жил своей жизнью, но думал о своей жене точно так же, как думал всегда, потому что в его сердце она никогда не менялась. Марианна была все такой же, какой он увидел ее с самого начала. По-прежнему прекрасна и загадочна, по-прежнему любвеобильна и щедра, по-прежнему захватывает дух от бесконечных подарков, которые она так щедро дарит ему.
Она была для него всем этим и даже больше. Марианна была причиной его существования. Он нашел свою истинную и совершенную страсть. Дариус Рурк знал, он был благословенным человеком.
***
28 мая 1838 года
Я много раз писала на этих страницах о тяжести своей вины. Моменты, когда была поглощена настолько сильно, что не могла представить, что какое-нибудь будущее когда-либо станет возможным. Тяжелое бремя, которое я несла годами, пока один человек не помог мне сбросить его. Я знаю, будут моменты, когда я почувствую, что чувство вины все еще окутывает меня,
