ее замечательный, любящий муж, трепетал перед ней, и осознание этого просто разрывало ее сердце на части… от еще большей любви к нему.
— Скажи это мне, — приказала она.
— Марианна любит… Дариуса всем своим сердцем. — Он выпалил это предложение на одном дыхании, его глаза заблестели.
— Это правда. — Марианна улыбнулась своему мужу со всей любовью, которую могла ему подарить, и почувствовала, как она излучает ее подобно сияющей ауре. — Очень сильно, потому что его легко полюбить.
— Она часто будет мне это говорить?
Марианна медленно кивнула.
— Не думаю, что когда-нибудь устану слушать это. На самом деле, это то, что мне нужно, — сказал Дариус. — Мне нужно слышать это от тебя так же часто, как тебе нужно слышать это от меня. Возможно, мы должны быть завалены признаниями в любви.
— Справедливо.
Его глаза сверкнули, глядя на нее.
— Можно начать прямо сейчас.
Она наклонилась для поцелуя, прошептав ему в губы:
— Я люблю тебя, Дариус. Я люблю тебя.
Он обхватил ладонями ее лицо и прижал к себе.
— Ты совершенна, знаешь ли? Моя Марианна. Моя самая любимая… моя любовь, моя дорогая.
24 сентября 1837 года
Сегодня мне был преподнесен самый прекрасный подарок. Дариус такой замечательный и заботливый. Он сделал статую ангела-русалки, вырезанную специально для садовой стены. Дань уважения Джонатану, на которую я могу смотреть и думать о нем по-своему с нежностью, где бы он сейчас ни был. Он свободен… и в какой-то мере я чувствую то же самое.
М.Р
Эпилог
Благословение
14 апреля 1838 года
Вздрогнув, ДАРИУС проснулся. Марианны не было рядом с ним в постели. Боже, утихнет ли когда-нибудь паника от того, что ее нет рядом? Он сомневался в этом. Приподнявшись на локтях, он оглядел комнату в тусклом свете рассвета. Вот она. Закутанная в свою голубую шаль, она сидела в шезлонге перед камином. Девушка сидела очень тихо. Настолько, что он подумал бы, что она спит, если бы ее спина не была такой прямой, как стержень.
Он не сводил с нее глаз, вставая с кровати и надевая халат. Он мог видеть, как ее плечи едва заметно двигались в предсказуемом ритме, который следовал за ровным дыханием. Он медленно подошел к ней и опустился на колени на ковер у ее ног. Она держала глаза закрытыми, но он мог сказать, что она полностью проснулась. Ее руки покоились по одной на каждом бедре. Он опустил голову к ней на колени и почувствовал, как нежная тяжесть ее руки коснулась его, начав мягкий, ритмичный рисунок перебирания пальцами его волос.
В словах не было необходимости. Общение шло к их умам из их сердец, по крайней мере, ему так казалось. Дариус вложил всю свою энергию в то, чтобы насладиться этим драгоценным моментом с ней, потому что подозревал, время уже очень близко. Все было готово пару недель назад. Они вместе корпели над книгами и подготовились, собрав столько знаний, сколько смогли почерпнуть. Все, что оставалось, — это получить опыт и позволить природе идти своим чередом, как это делали женщины на протяжении тысячелетий. Однако он заботился только об одной. Его. Сейчас он не стал бы давить на нее. Она скажет ему, когда будет готова.
Расчесывание пальцами продолжалось добрых пять минут, когда она внезапно замерла. Он почувствовал, как напряглись ее ноги под его щекой, спина напряглась на сиденье. Ее пальцы вцепились в прядь его волос и сжались в кулак. Она оставалась в таком положении, пока схватка не прекратилась, и он не почувствовал, как она расслабилась.
Дариус поднял голову и посмотрел на Марианну. Ее глаза все еще были закрыты. Он ждал, наблюдая, как при ее ровном дыхании поднимается и опускается большой выпуклый живот. Их ребенок в безопасности внутри ее тела. Глаза девушки резко открылись и поймали его взгляд. Очень пристальный взгляд цвета индиго удерживал его — взгляд сильной женщины.
— Дариус?
— Да, любимая?
— Пора. Скажи миссис Уэст, что нам нужны врач и акушерка. Наш ребенок родится сегодня…
Следующие четырнадцать часов не были легкими для Дариуса. Но он не позволил бы признать свою собственную борьбу, потому что сила, которую проявила Марианна, борясь за то, чтобы их ребенок появился на свет, просто раздела его, обнажив до костей, опуская у ее ног. У него была пауза, чтобы вспомнить, как она посмотрела на него сегодня рано утром, когда сказала, что пора. Тогда он думал, она королева-воительница. Метафора была удачной, потому что теперь девушка была уверена в битве так, как только мог быть уверен любой солдат.
Наблюдая, как Марианна преодолевает очередную боль, он почувствовал, как капли пота скатились по его спине, а рука сжалась в сильной хватке, которая не поддавалась никаким возможностям. Ее сила была удивительной! Черт возьми, все женщины были удивительны в своей способности создавать новую жизнь. По его мнению, представление о том, что их считают «слабым полом», было чистым идиотизмом. Возможно, мужчинам, придерживающимся таких убеждений, следует присутствовать при родах и посмотреть, не заслуживают ли их мнения радикального пересмотра.
Он выдохнул с облегчением, когда родовая боль ослабла, и она откинулась на него и подушки, поддерживающие ее. Марианну уложили в постель, а он был рядом, поддерживая девушку во время каждой схватки, и, несмотря на нежелание врача и акушерки пускать отца на роды, он никуда не собирался уходить. Марианна хотела, чтобы он был рядом, и он пообещал, так что остался здесь на весь процесс. Она так редко просила о чем-либо, что, когда это делала, он был более чем когда-либо полон решимости дать ей то, чего она хотела.
— Такая храбрая, любимая. — Он вытер пот и слезы и прошептал ей на ухо:
— Почти все закончилось. — Он прижался губами к ее влажному лбу. — Ты такая сильная. Дыши глубоко сейчас до следующей схватки. — Он беспомощно посмотрел на доктора Уинслоу, который выгнул бровь, как бы говоря: «Мне бы очень хотелось, чтобы вы убрали отсюда свою раздражающую задницу». Дариус просто покачал головой в категорическом отказе.
— Хочу пить… — выдохнула Марианна, преодолевая напряжение. Она встретилась с ним взглядом, возвращая его к себе.
— Конечно, дорогая. — Он поднес стакан с водой к ее губам, стараясь поторопиться до новой схватки. Не прошло и двух глотков, как у нее начались новые — пока самые сильные схватки. Она издала мучительный крик, который разорвал его сердце на еще большие куски.
Доктор Уинслоу оживился, но сохранил прежнее спокойствие.
— Да. Вот оно. Головка, опустилась. Миссис Рурк, пора тужиться. Сейчас, дорогая. Изо
