своей паре. Когда дядя приедет, то привезёт с собой несколько своих голубей, а мы дадим ему несколько своих.
Надо же, я столько прожила, а голубиной почтой и не интересовалась.
— А это все почтовые голуби? — спросила я, оглядывая помещение.
— Нет, в основном, их выращивают ради мяса и яиц.
Мне стало немного нехорошо от мысли, что я буду есть одну из этих чудесных птиц.
— В детстве мы с Эгбертом любили здесь лазить, представляли себя на боевом судне атакующими малтийцев. Здесь вот, — Натаниэль Кристан топнул ногой возле стенного проёма, — стоял игрушечный требушет, из которого можно было стрелять небольшими камнями. Ещё у нас была подзорная труба. А, вот и она, сохранилась на прежнем месте.
Граф потянулся вверх и достал с деревянной полки непонятного предназначения монокуляр.
— Взгляни, — он подвёл меня к одному из оконцев, — вся Виена как на ладони.
Я приложила монокуляр к глазу и посмотрела в оконный проём: извилистая река, тянущаяся до самого леса, деревянные дома, теряющиеся в золотистых полях, горы, упирающиеся в мучные облака. Как же великолепна природа! И как разительно это место отличается от мира с багровым небом где я побывала и куда, надеюсь, больше никогда не вернусь.
— Очень красиво, — улыбнулась я графу, — взгляните.
Медленным движением Натаниэль Кристан завёл мне за ухо прядку волос и наклонился, почти касаясь моей щеки своей.
— Красота уже перед моими глазами, мне не нужно смотреть куда-то ещё, — прошептал он.
Цитрусово-лавандовый аромат с кумарином и ванилью окутал меня. Горячее дыхание обжигало щёку. Сердце начало трепетать в предвкушении чего-то приятного и нового. Я не смогла сдержать улыбку.
— Позволишь?
— Что? — Не поняла я.
— Это.
Натаниэль прикоснулся губами к моим. Чуть отстранился, потом поцеловал меня снова, на этот раз более требовательно, удерживая за затылок углубил поцелуй, а я, по-прежнему держа в руке монокуляр обхватила его за шею, жадно внимая прикосновениям губ, движению языка.
Вот как оно бывает. Мой первый поцелуй. Я жадно вдыхала цитрусово-лавандовый аромат, который, казалось, впитался в мою кожу.
— Ваше сиятельство! Ваш батюшка просит к себе, — донёсся снизу голос Жозепа.
Натаниэль тихо выругался. Посмотрел на меня, улыбнулся, я ответила такой же улыбкой.
— Надо поговорить с отцом, — прошептал мне в губы.
— Хорошо, — кивнула я.
— Моя дивная Алина, — ласково произнёс граф, снова припадая к моим губам.
— Ваше сиятельство! — Снова раздалось внизу.
— Возьми его леший, — пробормотал Натаниэль, спускаясь вниз.
Я последовала за ним. Деревянная покачивающаяся лестница уже не казалась мне пугающей, наоборот, всё вокруг сделалось таким приветливым и радушным. Не в силах сдерживать переполняющие меня чувства я вышла с глупой улыбкой, меня тянуло петь и танцевать, хотелось, чтобы и все вокруг были счастливы. А ещё распирало хоть кому-нибудь рассказать о поцелуе с молодым графом, красивым как стереотипный принц из детских сказок. Но кому тут расскажешь? Не здравнику же с отцом Донсоном. Я с сомнением посмотрела на Эльгибора. Латник ответил мне тяжёлым взглядом. Не желая уходить со свежего воздуха, я свернула в сад. Страж, разумеется, последовал за мной.
— Слушай, Эльгибор, а у тебя есть жена? — Не сдержала я порыва пообщаться на тему нежных чувств.
— Нет, — ответил железный человек.
— А невеста или подружка? — Допытывалась я, сбавляя шаг.
— Нет, — последовал лаконичный ответ моего спутника.
Я посмотрела на него внимательнее. Если привести это чудо в порядок, то он станет не таким уж грозным. Хотя… нет. Наверно и в подштанниках его хмуро-сердитое выражение будет навевать ужас. Хотя есть в этом и некий шарм. Некоторым нравится.
— А тебе кто-нибудь приглянулся? — Не унималась я.
Латник не ответил, только издал звук, напоминающий приглушённый рык.
Вопрос «Планируешь ли ты завести семью» застрял у меня в горле при следующим мимолётной взгляде на свирепого мужчину. Ладно, с этим тоже, похоже, не пооткровенничаешь. Я перевела разговор.
— Слушай, Эльгибор, то, от чего ты представлен здесь меня охранять может случиться только ночью. Так что, может тебе отоспаться? Заодно снимешь свои доспехи, отдохнёшь как следует?
— Приказано следовать за вами, — пробасил мужчина.
Я пожала плечами, мол, «как хочешь». Подошла к грушевому дереву и потянулась на цыпочках за спелым плодом. Спелую грушу сорвал и протянул мне Эльгибор. Я обратила внимание, что перчатки и нарукавники у него из кожи, а не из стали. Ну хоть не полностью «железный человек».
— Спасибо, сорви и для себя, — улыбнулась я.
Эльгибор послушно сорвал вторую и мы одновременно впились зубами в сочную мякоть.
— Отец, мать и братья живут в деревне. Не видел их девять лет, — вдруг изрёк откровение латник.
Я обрадовалась его порыву поговорить.
— А почему так долго?
— Не положено по службе. Но через год я смогу с ними встретиться, даже вернутся на совсем.
Надо же, мой угрюмый страж умеет говорить длинными предложениями!
— Они должно быть очень обрадуются.
Больше мы не общались пока не вернулись в замок. Какого было моё удивление, когда заметила, что наша комната опустела. Не было ни Грэга Тилли, ни Донсона Браунига, ни наших вещей. Только незнакомый мне слуга (ну может я его и видела раньше, но не обращала внимание).
— Милсдарь Тод, его сиятельство велел перевести вас в другую постельную, — молвил челядинец слегка гнусавым голосом.
— Маркиз? — Удивилась я.
— Наследный сын маркиза Натаниэль Кристан, граф Виенский.
Ну конечно, Натаниэль.
— Куда? — Растерялась я.
— Прошу следовать за мной, — слуга жестом подтвердил значение своих слов и пошёл по коридору в крыло, где проживали маркиз и его дети.
Новая комната оказалась удивительно просторной, с двумя окнами, лепниной на потолке, мебелью из мореного дуба. Кроватей было четыре, но одна из них — шире других и с балдахином, к тому отделённая ширмой. На стене я увидела свечные часы: на держатели находилась тонкая свеча, а вертикально были нанесены деления-отметки, по которым по мере сгорания свечи можно было определить течение времени. В комнате нас ждали Тилли и Брауниг.
— Тод! — В голос произнесли мужчины. Из-за присутствия Эльгибора они не могли звать меня настоящим именем.
— Ну теперь поместимся вчетвером! — Я подмигнула латнику, каменное лицо которого не выразило ни единой эмоции.
Кровать с балдахином. Готический замок. И любовь наследного сына маркиза. Можно сказать, жизнь в этом мире удалась. Только бы скорее справится с упырём и можно будет расслабится и наслаждаться.
Не успели разложиться как нам доложили о том, что караульный, который пострадал от Дракулы, пришёл в сознание. Мы вчетвером не теряя времени отправились к нему. По дороге я заметила смотрящего на меня в упор с нескрываемым презрением Датмира, но проигнорировала его. Буду ещё на
