Книга Музыка льда. Осколки - Анна Беляева

Пост со скринами Рады дополнила только одна фраза: “Вот так никого и не сманивают”!

Была ли тренер "Сапфирового" против переходов спортсменов от тренера к тренеру? Признаться честно — была, если речь шла о ее спортсменах. Понимала ли она, что это неизбежная часть ее профессии? Конечно, понимала. Уходили ли ее ученики раньше, хотя она возлагала на них большие надежды? Само собой. И если она чувствовала внутреннюю связь с теми, кто уходил, то это было больно. Она прирастала к ним и отрывалась каждый раз с кожей. Но это тоже была часть ее работы. И эта боль тоже.

Все, что происходило сейчас, выходило за рамки обычной боли. Это был рейдерский захват с последующим разорением того, что она создавала в каждой своей девочке, каждом парне. И возможности что-то поменять у нее не было. Нельзя запретить спортсмену уходить от одного тренера и приходить к другому. Даже в ущерб самим спортсменам. Оставалось только бессильно наблюдать за тем, как умирает в ее (навсегда ее) творениях тот огонь, который она в них зажигала.

****

Яна молча поднялась со скамейки раздевалки и, стуча чехлами, закрывающими лезвия, подошла к тренеру и протянула свой смартфон. На светящемся экране был текст, описывающий прелести работы в дружной команде "Льда и Пламени":

— Настиной маме тоже звонили, Виктория Робертовна.

— Обсудим всё на льду, девочки, — спокойно произнесла женщина. И покинула раздевалку

****

Детям нельзя врать о возможностях, силах, раскладах, потому что однажды сказанная благодушная ложь вернётся тебе их же претензией и требованием ответить за каждое слово.

"Я сделала все, чтобы подняться на верхнюю ступень пьедестала, а вы сделали все, чтобы поднялась Рада". Дети жестоки, когда говорят правду. Даже если это только их правда, а истина глубже и сложнее.

Мила сидит на скамье рядом с калиткой и что-то внимательно просматривает в телефоне.

Проходя мимо, Виктория проводит ладонью по макушке девушки, та не отрываясь от экрана произносит:

— Не могу сидеть в раздевалке. Они только и говорят, что о новостях! Не хочу больше слышать про войны в интернетах. У меня впервые за два года так тихо в Инстаграме и мне всего пару раз в сутки в личку пишут, что я мерзкая крыса-предательница, просравшая все ради Штатовских плюшек, а теперь вернувшаяся, поджав хвост.

Девичий голос задрожал. "Здравствуй тебе, наш любимы невроз", — отмечает Домбровская.

— Поклонники наши добры и радушны, — усмехнулась Виктория, — Попроси Раду как-нибудь показать ее комментарии и личку. Соберёте хейтерское бинго за 30 секунд.

Мила грустно вздохнула. Аукалась и аукалась им обеим тот проклятущий старт всей жизни, победить на котором могла только одна из двоих. Вот такая несправедливость. Хотят многие, а место всегда одно. Подиум большой, а место — одно. Все остальное — утешительный приз.

— Виктория Робертовна, а вы за сколько собираете хейт-бинго?

Тренер засмеялась, потрепала девушку по плечу и пошла на свое место. Что она могла сказать: "Слава богу, только комментарии, а не дубинкой по затылку"? Так себе утешение для вчерашнего ребенка. Рассказывать, как ей пишут, что навели порчу на ее ребенка или ехидничают, что дочь станет инвалидом из-за материнских амбиций, или обещают встретить Вику и облить серной кислотой, или… Ох, сколько же у нее этого “или” пылится по личным сообщениям и открытым комментариям собственных аккаунтов, а уж что творится на публичных площадках… О последнем лучше не думать вовсе

— Давай на лёд! Разминайся и посмотрим, как произвольная будет ложиться, когда-то же надо начать прыгать, — говорит Домбровская.

Каток заполнялся спортсменами. Первые перетяжки этого утра, первые ласточки, отработка конька.

Но вот они закончили и подъехали получать задания. Время пришло для большого разговора.

Домбровская перешла со своего места за бортиком на лёд. Пока ещё даже без коньков. Мальчики и девочки обступили ее, наблюдая за каждым жестом. Ее банда. Ее люди. Ее ученики.

— Сегодня мы начнем занятие с пятиминутки общей информации. Кое-кому из вас уже приходили заманчивые предложения о смене школы. Я хочу, чтобы вы обязательно рассказывали об этом родителям и, если захотите, то кому-то из нас — мне, Илье Сергеевичу или Михаилу Александровичу. Без вашего разрешения и разрешения ваших родителей мы никогда не допустим попадания в средства массовой информации того, что вы расскажете. Хочу сказать отдельно, что любой из вас, если захочет, может принять предложение, которое вам сделают, но прошу перед этим задуматься: что вас толкает на эту смену, верите ли вы, что сможете добиться большего в другом месте. И подумать, чего вы можете лишиться.

Виктория смотрит на серьезные лица и внимательные взгляды:

— Все, что вы будут видеть в интернете — это не ваши заботы. Вы доказываете все, что можете только одним способом — на льду! Я рассчитываю не увидеть ваших комментариев любого рода в обсуждениях. Поддерживайте нашу школу своими победами. Это ваш, неоценимый, вклад.

На льду молчание. Дети обдумывают то, что только что услышали. И вдруг Витя Осадчий, отъезжая от общей группы, говорит:

— Мы принимаем бой!

И под общий хохот заходит на тройной флип. Смешной, маленький, только неделю назад отметивший первый юбилей. Они с Витькой еще одной крови, крови полной фигурного катания. Будет ли так всегда?

Домбровская смеётся вместе со всеми, глядя на очаровательного мальчишку, который уже третий год режет лед “Сапфирового” под ее бдящим оком, и подытоживает:

— Осадчий, хочешь показательные под саундтрек из "Маугли"?

— Нет, Виктория Робертовна, кричит из противоположного конца катка мальчик, — мне нравятся мои программы.

Ну вот и все… Работаем дальше!

И здесь она, чуждаясь всех, осела со слугами, гаданьям предана

Мечта любого тренера, в каком бы виде спорта он ни работал, выращивать спортсменов и заниматься только этим и больше ничем. Реальность же системно показывает задорный кукиш мечтам, требуя то и дело погружаться в такие дебри политики и дипломатии внеледовой спортивной, а еще чаще неспортивной жизни, что только диву даешься, когда при всем этом разнообразии побочной деятельности еще и прямой работой заниматься.

Брошенная в интернет кость о переманивании спортсменов внезапно аукунлась с той стороны, с которой ждать не ждали, а точнее приветом от руководства “Самоцветов”.

— Слушай, ну, это же бесстыдство!

Ландау ходил по кабинету Вики и уже по третьему кругу заходил на одну и ту же тему:

— Они ее даже не позвали! Ахмедов совсем что ли с ума сошел?

Разговор возник из-за светского мероприятия, на