мне хочется! А где же взять деньги на продукты, если все мои сбережения уходят на оплату квартиры и учебы, а народ перестал вверять свою судьбу в руки ясновидящих? Поэтому в моих интересах вас сегодня облизать по высшему разряду!
— Пришлось перенести несколько человек, — смущенно вру я, опуская голову. — Но для вас сделать это не составило труда! Очень рада вас видеть!
Женщина краснеет и довольно передергивает плечами. Еще несколько минут мы отвешиваем друг другу комплименты и только потом приступаем к делу.
— Что вас ко мне привело? С какими проблемами столкнулась ваша душа? Что терзает ваше бытие и мучает ночами?.... — вновь зачитываю зазубренный до тошноты текст.
— Уважаемая Белладонна, — подбирается Аглая Рудольфовна, — я женщина старая, сами понимаете, — делает выразительную паузу. Вот егоза, на комплименты напрашивается? — Так вот, зачем мне, старой бабке, узнавать свое будущее, когда я и так знаю, что скоро помру, — на последнем слове давлюсь собственной слюной. С таким утверждением я бы поспорила: эта женщина переживет еще нас всех вместе взятых. — А вот за Илюшеньку душа болит, — качает головой. Не поверите, милая женщина, у меня с утра тоже за вашего Илюшеньку душа болит. И меня это сказочно бесит. — Глупый, молодой, ветренный... Ну вот что ему стоило не капризничать в прошлый раз, а послушать умного человека? — ропщет женщина. Так-так, что она сказала? Умного человека? Это меня, что ли?! Эээ… да, я такая, ага! Умная страшно! Вот, Илья Иванович, даже ваша бабушка считает меня умной. А вы всё задачи, да задачи! — А нельзя без его присутствия посмотреть будущее? — делает умоляюще-жалостливое лицо.
Интересное кино намечается… Выходит так, что бабуля не в курсе, что ее внук меня уже несколько раз посещал… А о ней? Знает ли Миронов о том, что Аглая Рудольфовна сегодня пришла ко мне на сеанс?
— Аглая Рудольфовна, я бы с удовольствием поделилась с вами информацией, но это нарушает правила конфиденциальности и сохранности личных данных клиента. Даже несмотря на то, что вы родственница. Без вашего внука я не смогу ничего рассказать, — доходчиво поясняю.
Женщина печально опускает плечи.
— Понимаю.
— Ну раз вы пришли, давайте посмотрим вас? — предлагаю.
— Да что там смотреть? — отмахивается Аглая Рудольфовна. — Кишки мои старые?
Стягиваю губы. Бабулька огонь!
— Уважаемая Белладонна, — заискивающе продолжает, — я знаю, что вы не только сильная ясновидящая, но и целительница!
Согласно киваю.
— А можно ли призвать… как там… — задумывается, — Кунилини… в общем, энергию, которую мы пробуждали в прошлый раз? Знаете, у меня потом несколько дней поясница не болела. Грыжа, зараза… — показательно морщится и потирает спину.
Напрягаю память и стараюсь припомнить, что мы там пробуждали на первом сеансе. Какие еще Кунилини?!
Она про Кундалини, что ли? Тьфу ты!
Вот тебе и сила внушения, на которой все потомственные аферисты зарабатывают. Ткнул плешивый кот лапой по спине — и грыжа притихла!
Хохотнув, понимающе качаю головой.
— Кундалини. Пробуждение энергии, — подтверждаю.
— Она, да! Могли бы вы провести данную процедуру? — выгибает нарисованную карандашом бровь. — Я заплачу!
Пф, да легко! Вы только почаще последнюю фразу говорите! И не забывайте! Как ваш беспамятный внук!
— Хорошо, — ну раз ей помогает, почему бы не помочь хорошему человеку? Я же ничего криминального не делаю!
Я человеку помогаю!
Ему хорошо?
Хорошо!
А, значит, мне еще лучше! Потому что заплатят!
Всё честно!
— Итак, для начала возьмемся за руки, закроем глаза и призовем высшую энергию! Помните, Аглая Рудольфовна? Омммм! — понижаю голос. — Пусть ваша спящая Кундалини проснется!
Мы беремся за руки и, пока женщина ответственно омкает, кашляю: кхек — пауза — два коротких кхека!
Этот позывной для Степана Васильевича означает то, что начинается его выход!
Пусть работает, паршивец. Харчи отрабатывает.
— Отлично! А теперь, уважаемая Аглая Рудольфовна, перекладываемся на диван. На живот.
— Но я не почувствовала прикосновения! — расстраивается женщина.
— Почувствуете на диване. Вперед! — показываю рукой в сторону заправленной софы.
— Что-то из одежды снимать? — интересуется.
— Нет! — Степан Васильевич и так справится.
— Ложитесь лицом вниз и голову не поднимайте. Старайтесь расслабиться. Подумайте о хорошем, — напутствую, пока Аглая Рудольфовна укладывается на мой проваленный диван.
— О хорошем? — воодушевляется. — Ох, вы знаете, уважаемая Белладонна, сегодня я с подругой иду на концерт Стаса Михайлова, — хвастается.
— Ну вот! Отличные новости! — помогаю уложиться. Направляю руки вверх, сгибая в локтях. — Только я вас убедительно прошу: не поворачиваться! Чтобы не спугнуть высшую энергию!
— Конечно, конечно, — ответственно обещает женщина.
Удостоверившись, что старушка лежит так, чтобы ничего не видеть, нахожу глазами Васильича, который ждет неподалеку.
Киваю ему, мол, всё готово, и, крадучись, отхожу в сторону.
Старый казанова грациозно запрыгивает на диван и осторожно касается лапой поясницы женщины.
— Ох! — вскрикивает. — Я чувствую!
— Всё правильно, — подаю голос. — Видите, Аглая Рудольфовна, я нарочно отошла в сторону, чтобы вы убедились, что я вас не обманываю.
— Я верю! Я вам верю!
Переглянувшись с кошаком, закатываю глаза и улыбаюсь.
Наблюдаю за профессиональными оточенными действиями Васильича: опёршись в диван задними лапами, наминает спину старушки передними!
Эх, был бы человеком, массажист бы из него вышел отменный!
— Ооо! — довольно стонет Миронова. — Ааа!
Показываю кошаку большой палец! Молодец! Можно еще поднажать!
Вижу, как Степан Васильевич выпускает коготь и покалывает им в места, куда придется.
— Прямо как на иглоукалывании, — бормочет Аглая Рудольфовна.
Лучше! Здесь всё натуральное, а не то, что какие-то иголки!
Пока Васильич проходится лапами вдоль позвоночника, бездельно покачиваю ногой и задумываюсь о том, что надо бы постричься. Иметь такую длину волос в Москве уже не модно. Сразу видно, что из деревни.
— Вы знаете, Белладонна, — нарушает тишину женщина. Обращаю на нее внимание. — Мой Илюша на свидание с девушкой ходил, — вкрадчиво произносит, словно делится тайной. — И завтра пойдет, — хихикает.
Навострив уши, подбираюсь на стуле.
На какое еще свидание?
— В среду прибежал ко мне, даже ужинать не стал. «Опаздываю», — говорит. Глаз горит, весь такой воздушный, — бубнит в диван. — Я сразу поняла, что дело в девушке. А завтра вечером на юбилей идет. Сказал к коллеге, но
