отступить к кованым прутьям. Обхватываю их пальцами, поймав девчонку в капкан своих рук и тела, и любуюсь огнём, что начинает разгораться в медовых глазах. Но прежде чем она успевает возмутиться, я склоняюсь к её лицу, коротко целую её уголок приоткрытых губ и отталкиваюсь от ограды, чтобы пойти дальше.
— Кто ищет, тот всегда — что? — оборачиваюсь я себе за плечо.
— Ты...
— Что? — смеюсь я.
— Футболку надень!
— Слушаюсь и повинуюсь, — усмехаюсь я, выполняя указание.
Подходящее дерево я нахожу уже через минуты три. Всё происходит в точности так же, как происходило ранее: я поднимаюсь первый и, спрыгнув с другой стороны ограды, готовлюсь поймать Еву. Правда, в этот раз я планирую не упустить нужный момент. А он будет. Я уверен.
Ева виснет на руках и спустя пару секунд разжимает пальцы, падая в мои руки.
Я типа поскальзываюсь и падаю в траву вместе с ней, тут же подминая её под себя. Мы оба смеёмся. До тех самых пор, пока не замираем, глядя в глаза друг другу. Я касаюсь указательным пальцем её виска и поглаживаю нежную кожу, пожирая при этом глазами её губы.
— Ник... — выдыхает она одновременно жалко и взволнованно.
Смотрю в её напуганные глаза, на дне которых плещется желание поцелуя не меньше моего. Но чего же бы боишься, Веснушка?
— Всё в порядке, Ева, — шепчу я.
Сокращаю оставшиеся сантиметры между нашими лицами и касаюсь мягких губ. Всего на одну чертовски короткую секунду. Потому что звук чужих и быстрых шагов вынуждает меня поднять голову на нежеланного пришельца.
Которым, кстати, оказывается Станислав Викторович.
— Вот так встреча!
Ева пугается по-настоящему и быстро выбирается из моих рук, тут же подскакивая на ноги.
— Мы...
— Гуляли, — с досадой заканчиваю я, падая на спину. Тру лицо ладонями и поднимаюсь, глядя за спину куратора: — Как и вы с Лилией Александровной.
— Хорошая попытка, — усмехается он. — Вот только я имел счастье понаблюдать за вашим акробатическим экспромтом. Что вы делали за территорией?
— Ничего криминально, если вы об этом, — нагло улыбаюсь я.
— Это радует. Но наказать вас мне придётся. Похоже, сегодня именно такой день, — вздыхает он в конце.
Я смотрю на Еву и встречаю её ответный взгляд. Кажется, она рада, что всё обошлось малой кровью. Или же она рада тому, что нас прервали. Одно из двух.
Что ж, Веснушка, — будут и другие моменты, которые я не собираюсь упускать.
Глава 16. Никита
— Вы — трое, за мной! — командует куратор, поймав нашу команду перед началом работ в курятнике.
Я, Ева и Агеев переглядываемся между собой и отправляемся вслед за ним.
— Удачи с наказанием! — желает нам в спины Безруков.
Ева, обернувшись, скупо улыбается ему и прибавляет шаг. Хочет держаться от меня подальше, ведь на зарядке и в столовой ей это не удалось.
Я улыбаюсь, вспомнив её смущение, а затем и вспышку злости, когда мне удалось, обогнав девчонку на лестнице, поцеловать её в щёку. Вот крику-то было...
Бесшумно подхожу к Еве со спины и выдыхаю у её уха:
— Есть идеи, куда нас ведут?
Меня веселит то, как она вздрагивает от испуга, а затем бросается от меня прочь, как от огня.
— Я с тобой не разговариваю!
Я тихо смеюсь и жму плечами, мол, как хочешь.
Мы возвращаемся к главному зданию, обходим его по правой стороне и идём дальше по направлению к лесу, по той самой дороге, по которой шли вчера на озеро. И, кажется, я догадываюсь куда нас ведут, вот только пока не понимаю, каким образом нас там накажут.
При приближении к варку*, по огромной площади которого гуляют лоснящейся на солнце шкурой лошади, Ева восхищённо выдыхает и спрашивает меня, забыв о том, что играет со мной в молчанку:
— Нас ведут к лошадям?
— Похоже на то, — улыбаюсь я. — Ездила верхом когда-нибудь?
— Нет, — не отрывает она глаз от лошадей. — А ты?
— У нас дома конюшня, — жму я плечами.
Ева переводит на меня изумлённый взгляд, но уже в следующее мгновение скептически поджимает губы и кивает:
— Разумеется.
Я хмурюсь и делаю пару шагов ближе к ней, чтобы тихо поинтересоваться:
— Тебя смущает то, что я из обеспеченной семьи?
— Н-нет, — запинается она, отводя взгляд. — Очередная моя оплошность. Вы все тут из обеспеченных семей, и мне уже давно следовало перестать чему-либо удивляться.
— Но ты предвзята к нам, так? Думала, или думаешь до сих пор, что мы избалованные дураки, которые никогда и не знали настоящих проблем, да?
Ева сглатывает и переводит на меня осторожный взгляд:
— Это сложно — осознавать, что не все из вас такие. Нужно время. Извини.
— Все из вас, — усмехаюсь я. — Пожалуй, ещё тебе будет полезно осознать, что вокруг тебя просто люди, они не делятся на ваших и наших. А дурак может быть так же беден, как и богат.
Ева пару секунд смотрит на меня широко отрытыми глазами, а затем сужает их:
— Хочешь сказать, что ты не презираешь таких, как я?
— Каких? Отчаянных, сильных духом, целеустремлённых, веселых и конопатых? — смеюсь я, уворачиваясь от занесённой для удара руки, и перехватываю её за плечи. — Нет, Веснушка.
— О, новое прозвище, — ворчит она. — Чудесно.
— Ещё не дошло? — склоняюсь я к её уху. — Я неравнодушен к твоим веснушкам.
— Иди ты...
Ева не договаривает, потому что к нам оборачивается куратор, едва заметно ведёт бровями и приказывает:
— Громов, отлепись от Кольцовой.
— У неё намазано для него, Станислав Викторович, — ухмыляется Агеев, но так, чтобы тот, к кому он обращается, не услышал.
Ушки Евы краснеют ещё сильней, она поворачивает голову на этого придурка и цедит:
— Для тебя помазать забыли!
Это она верно подметила, пусть и не понимает, насколько права.
