Книга София. В поисках мудрости и любви - Дэ Нирвакин

— Как видишь, я уже пытался справиться с этой проблемой самостоятельно. Не волнуйся, у тебя все получится, я уже видел это своими собственными глазами, — магистр кивнул на второго Ньютона, появившегося в кабинете, очевидно, еще до того, как Декарт разыскал Евгения в астрале.

— Ты можешь взять эту тетрадь? — спросил второй Ньютон, сверливший нервозным взглядом рукопись, лежавшую на секретере.

Евгений поднял рукопись, а затем оглянулся на первого Ньютона, от которого, собственно, и ожидал дальнейших распоряжений.

— Хорошо! Теперь видишь бумаги на столе? — сказал магистр. — Это мои наброски по оптике, я собирался их тщательно отредактировать. Меня до такой степени заботила вся эта неуместная тяжба с мистером Гуком, что мне до сих пор бывает стыдно за то, что я позволил себе в нее втянуться. Мы должны сжечь эти бумаги вместе с тетрадью.

— Сжечь?

На столе посреди комнаты лежал ворох бумаг, над которыми недавно работал еще один, вполне осязаемый Исаак Ньютон, профессор Тринити-колледжа, покинувший кабинет, казалось, только что.

— Сир, вы серьезно? Разве можно вот так просто взять и изменить прошлое из-за каких-то там неугодных бумаг? Никто же не знает, к чему это приведет!

Евгений не хотел ничего сжигать, он не имел на это никакого права. Он предпочел бы забрать тетрадку с собой и хорошенько ее спрятать. Однако Ньютон был непреклонен:

— Послушай меня, мой мальчик, я прекрасно знаю, к чему это приведет. В моей земной памяти сохранится лишь то, что эта рукопись лежала возле шкафа. Следовательно, она не могла сгореть на столе вместе с бумагами по оптике. Она могла затеряться среди других моих записей. Так я и думал, пока не решил разыскать ее несколько лет спустя. Но рукопись исчезла! Мне кругом мерещились заговорщики, похитившие тетрадь, чтобы обвинить меня в какой-нибудь ереси. Затем я сотни лет искал свою рукопись в астрале, полагая, что она попала в библиотеку Люцифера. В конце концов, так и произойдет, если мы не сожжем ее! Ты меня понимаешь?

Терпение Ньютона было на исходе, он неистово таращился на Евгения старческими глазами, в которых бушевала невыносимая боль, накопившаяся за несколько столетий.

— Ладно, но это не мое решение. Надеюсь, вы понимаете, что записи исчезнут. В материальном мире их никто больше не увидит, — предупредил Евгений, перелистывая страницы, исписанные вдоль и поперек торопливым почерком. — Не понимаю, чего опасного может содержаться в этой тетради. Тут какие-то таблицы интегралов, кажется, это занятная попытка разложить в ряды библейские пророчества. Но если другого выхода нет…

Он захлопнул тетрадь, подходя к столу, на котором горела свеча. Под бдительным присмотром сразу двух Ньютонов, вернее, одного и того же Исаака Ньютона, раздвоившегося во времени, Евгений поднес трактат к пламени свечи, утешая себя тем, что уничтожение злосчастной тетради, возможно, пойдет на пользу и спасет от безумия многих исследователей творчества великого ученого, что вообще происходящее не имеет никакого отношения к реальности.

Пламя поедало рукопись неохотно. Глаза одного Ньютона заволокло слезами от нахлынувших воспоминаний, а на лице другого проступило долгожданное спокойствие. Получается, что брат I.S. уже второй раз наблюдал за тем, как обращается в пепел его трактат, и нисколько не сомневался в том, что поступает правильно. Когда тетрадь как следует разгорелась, Евгений осторожно положил ее рядом с бумагами. Теперь на столе заполыхал настоящий костер! Магистр Розы-Креста приказал немедленно раздвинуть шторы, чтобы огонь в кабинете стал заметен с улицы, — и вскоре за окном бойко зазвонил пожарный колокол. Дождавшись этого момента, оба Ньютона подняли вверх демонические ключи от хроноскопа. Грани кубических ключей быстро закрутились, многократно провалившись внутрь, а затем втянулись в микрокосмическую точку, увлекая за собой три световые волны, покидавшие пылающий кабинет.

***

Евгений вновь шел за Ньютоном по переходам астрального Лабиринта. Было немного обидно, что магистр перестал его замечать, нисколько не заботясь о том, что ночной гость может свернуть не туда и затеряться в бесконечных осколках псевдореальности. Впрочем, Евгений думал вовсе не об этом. Ему вспоминались какие-то намеки или, может, слухи о том, что Ньютон пережил помутнение рассудка. Но что это было за помутнение, в чем оно выражалось и какие области памяти затронуло? До этого, похоже, никому и дела не было! А ведь если память имела волновую природу, помутнение рассудка могло быть вызвано именно вмешательством астрального сознания Ньютона в события прошлого. Подобно тому, как в опытах по дифракции света одна волна, проходящая одновременно сквозь две точки в преграде, начинает перекрывать сама себя, порождая темные пятна там, где все ожидают увидеть сплошной свет. Только в качестве преграды в данном случае выступал пласт времени, через который хроноскопическая линза перенесла сознание Ньютона.

— Никто не должен знать что произошло, даже Картезий, — сообщил сир Ньютон тоном, не допускающим возражений. — Придет время, я сам ему все расскажу. Полагаю, тебе не нужно объяснять, что могущество ордена зиждется на соблюдении тайн братства?

— Конечно, сир, тайна всегда должна оставаться тайной, даже если она тебе откроется! — эти слова, произнесенные когда-то Рэне Декартом, вырвались у Женьки сами собой, хотя в действительности он не видел смысла скрывать от Декарта свое корпускулярно-волновое путешествие в хроноскопе.

Вскоре кристаллический коридор вывел их к высокогорному водопаду, по склонам которого струились гирлянды непролазных джунглей, как на затерянном плато Рорайма. В небе над облаками восходила амоннитовая луна, создавая над водой поистине мистический мираж — радужный мост из капель, парящих в воздухе. Не обращая никакого внимания на эту диковинную красоту, Исаак Ньютон стал быстро взбираться по лунной радуге вверх, иногда полностью пропадая в клубах тумана. На другой стороне радужного моста виднелась вершина скалы. Но было что-то не так в этой скале! Она как будто не принадлежала астральному миру. Как инородный пузырек, возникший по игре случая в мерцающих прожилках янтаря, она ни к чему не крепилась, а просто висела над бездной, медленно вальсируя с другими ближайшими вершинами в веретене нежно-азуровых облаков.

— Вот и оплот братства! Ты ведь уже бывал в Porta Lumen coeli? — спросил Ньютон.

В дымке облаков показались очертания башен и крепостных стен, чарующая притягательность которых была обманчива и не сулила ничего хорошего тем, кто здесь оказывался.

— Да уж, это было незабываемо, — вымолвил Евгений, припоминая проходившую в крепости розенкрейцерскую мистерию с его участием. — В прошлый раз, чтобы сюда попасть, нам с Декартом пришлось долго подниматься по огромной лестнице. Неужели нельзя было сразу воспользоваться этим мостом?

— Крепость небесного света не связана с коридорами Лабиринта, — объяснил магистр. — Она движется сквозь астрал, изредка вступая с