за суетой.
Солдаты не могли понять, почему в пещере столько хлама: кипы одежды и инструментов, полки, ломившиеся от книг, ряды башмаков, все тщательно разделенные по виду. Полки с оружием, которые твердо убедили Ролло, что мятеж готовится полным ходом. Обувь, одежда и другие вещи, должно быть, принадлежали мятежникам, и судя по стольким вещам, их была целая орда.
— Никакого намека, где прячется эта армия, — заметил Ролло, — однако мы можем предотвратить угрозу, если заберем оружие. Кто-нибудь нашел еще что подозрительное?
— Эта банда скопила кучу барахла, — сообщил какой-то солдат. — Повезло, что в пещере столько комнат. Там целая кладовая одних левых перчаток!
— А есть ли комната правых перчаток? — спросил другой вояка.
— Пока не нашел. Зато есть сундук, полный вилок, а рядом справа сундук с драгоценностями, будто вилки и драгоценности суть равнозначные вещи. Не понять мне такое.
— Как считаете, это важная находка? — спросил один солдат у Ролло, показывая корзину из ивовых прутьев, в которой лежал замотанный в ткань сверток. — Забавно выглядит такая маленькая вещица в огромной корзине, когда все остальное забито до отказа.
Ролло развернул ткань и обнаружил крошечный костюмчик из голубого бархата. Костюмчик пролежал так долго, что истлел на сгибах. Когда Ролло встряхнул его, в кармашке что-то звякнуло, чем и привлекло внимание. Ролло вытащил цепочку, все еще сияющую золотом, как в тот день, когда Эдрик положил ее туда, и рассмотрел подвешенный на ней медальон.
— Святые угодники! — воскликнул Ролло. — Будет о чем рассказать! Этот тролль куда опаснее, чем мы думали. Он убийца!
Кристиан колдовал над хитроумным сооружением, прилаживая то одно, то другое, пристраивая собак в разных местах механизма, от чего те скулили и озабоченно ставили уши торчком.
— О, перестаньте строить из себя обиженных, словно я что-то плохое вам делаю, — увещевал он собак. — Вы станете героями, когда все закончится.
Вул завыл, а Ката вытаращила глаза и громко заскулила.
Олимпия со свернувшимся рядом Фенли озабоченно суетилась над ежевечерним лекарством Суитберта. Она не хотела давать ему чересчур много: король должен быть в полной боевой готовности утром, чтобы препроводить Маргаритку к алтарю. Однако королева хотела быть уверенной, что до той поры он останется в стороне. Она постучала пальцем по зубам.
Стук в дверь заставил ее поспешить налить снадобье, а потом набросить на стол шарф.
— Войдите! — откликнулась Олимпия.
В пышных нарядах по случаю свадьбы вошли Калиста, Татьяна и Ева. Королева обняла их по очереди и поцеловала воздух рядом с их щеками.
— Дорогие мои! — воскликнула она. — Как великолепно вы выглядите. Во всем свете нет прекрасней дочерей.
— Спасибо, матушка, — хором поблагодарили они, дружно выдохнув от облегчения.
Татьяна, старшая из тройни на целых три минуты, которой при рождении феи подарили смелость, сказала:
— Нам известно, вы хотели увидеть, что мы наденем на свадьбу. — А под нос себе пробормотала: — Поэтому решили, что нужно быстрее покончить с этим суровым испытанием.
— Мои ангелочки! — воскликнула королева. — Можно ли выглядеть еще лучше? Хотя, Татьяна, у тебя что, нет диадемы с бриллиантом побольше? Почему ты ее не надела? Разве не думаешь, что больше — всегда лучше, если дело касается бриллиантов?
Татьяна считала, что большие бриллианты вульгарны. И носила ту самую тиару только в своих покоях, когда играла с маленькой дочкой в наряды.
— Калиста, — продолжила их мать, — ты уверена, что хочешь носить такой цвет? Разве твоим глазам не подходит лучше серо-розовое платье? В этом у тебя немного, э, болезненный вид. Ты что, не замечаешь?
Большие голубые глаза Калисты, которые всегда выглядели великолепно вне зависимости от того, что было на ней надето, сузились от гнева. В этом платье ей делали больше комплиментов, чем в любом другом из ее гардероба. Как так получилось, что в детстве она считала, что мать всегда права? Какое облегчение узнать, что это не так.
— А ты, Ева, — обратилась Олимпия к третьей дочери. — Какой бы хорошенькой ты была, если бы твои волосы, о, ну не знаю, прибрать в прическу, что ли. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Ева, которая при рождении получила в дар доброту и поэтому была запугана матерью больше всех, не имела ни малейшего понятия, на что та намекает. Ева со своей камеристкой весело провели время, укладывая прическу, и обе думали, что волосы выглядят великолепно.
— Вы хотели бы посмотреть платье Маргаритки? — спросила королева.
— Конечно, — согласно ответили дочери, памятуя об одинаковых свадебных платьях в трех экземплярах, которые вынуждены были надеть на собственную тройную свадьбу. Платья придумала их матушка в такой экстравагантной манере, что невесты чувствовали себя подавленными, словно это платья их носили. Однако принцессы пришли к соглашению, что наденут все что угодно, лишь бы выйти замуж за своих милых, отбыть в свои королевства и зажить своей жизнью.
Пожалуй, платье Маргаритки оказалось даже хуже их собственных. До нелепости вычурное, ни одного свободного места не осталось, чтобы его не украшали бант, вышитый цветок или какая-никакая аппликация, либо бриллиант, мелкий жемчуг или бисер.
Сестры обменялись потрясенными взглядами, прежде чем Калиста, которой феи при рождении преподнесли в дар практичность, спросила:
— Как Маргаритка в нем выглядит? Такая крошка, она же в нем совершенно утонет.
— Не глупи, — ответила мать в самой властной манере. — Ей требуется всяческая помощь. Она хотела совсем неукрашенное платье и простую фату с самой повседневной диадемой. Вы это себе представляете? Боже, она стала бы похожей на прачку.
— Мне кажется, именно такое ей подходит, — мягко возразила Ева.
Троица пришла к согласию, что Маргаритка никогда не была такой уж простушкой, как уверяла всех и каждого их мать. Маргаритка просто отличалась от сестер и всё — маленькая и изящная, темноглазая и с темными волосами, с кожей цвета слоновой кости, тогда как сестры были белокурыми, высокими и пышными красавицами, с румяными щеками и глазами синее сапфиров.
— Ох, Ева, неужели? — сказала королева Олимпия. — Ну и суждения у тебя. Как же вы будете с Калистой править Зандельфией, когда Бофорт издаст последний… ну, меня оторопь берет, как представлю.
По правде сказать, Еву и Калисту тоже брала оторопь при одной этой мысли с тех пор, как недавно занемог король Бофорт — заболел так, что не смог даже приехать на свадьбу. Король Бофорт был сварлив и ужасно любил командовать, так что они наверно не особо будут по нему скучать, если ему придется оставить этот мир, однако ежели это произойдет, они окажутся следующими в череде королевских особ.
Калиста, Ева и принцы Тедди и Гарри много обсуждали, как
