сказал Фергюс, — они же привыкли, это им вреда не причиняет. Но я-то не привык. Боюсь, мне будет плохо.
Что бы ни говорили, ничто не могло убедить короля. Но через несколько дней прибыла группа монахов и попросила аудиенции у короля. Как всегда, Фергюс приветствовал их, напоил и накормил, а от золота они отказались. Мне стало интересно, и я пошел в зал послушать.
Эту группу странствующих братьев возглавлял священник по имени Киаран. Не старый, но сильный в вере и мудрый. Он знал греческий и латынь, владел приемами красноречия и прославился так, что многие собратья-монахи, британцы и ирландцы, поклялись ему служить, чтобы помогать в его работе среди языческих кланов Эйре.
— Мы прослышали, что здесь обретается великий военный вождь бриттов, — объявил Киаран. — Мы пришли отдать ему дань уважения.
Это впечатлило и обрадовало Артура. Он не предполагал, что его имя известно за пределами Британии.
— Добро пожаловать к моему очагу, — пригласил Фергюс священника. — А твой привет примет сам Артура.
— Да благословит тебя Король Небес, Фергюс, — ответил Киаран. — И пусть Верховный Король Небес почтит своего Верховного Короля на Земле. Приветствую тебя, Артур ап Аврелий.
Артур поблагодарил священника за благословение, после чего Киаран обратился ко мне. — А ты, несомненно, Мудрый Эмрис, о тебе рассказывают множество чудесных историй.
— Я Мирддин, — просто ответил я. — И я готов служить тебе, брат священник.
— Благодарю, Мудрый Эмрис, — ответил он. — Однако сегодня служить должен я. — Он подошел поближе, я ощутил движение воздуха. — Мы слышали, что ты слеп, и теперь я сам вижу, что это так.
— Это небольшое недомогание, — ответил я. — Оно меня не очень беспокоит.
— Человек высокого положения легко переносит любые трудности, меньшего я и не ожидал, — заметил Киаран, а те, кто был с ним, одобрительно зашептались. — Господь Иисус говорил, что страдания даются нам, чтобы слава Отца могла воссиять еще более. Вот я и подумал, не смогу ли я стать инструментом в руках Господа, чтобы помочь тебе узреть. Ты не возражаешь?
Зал замер, ожидая моего ответа. Дерзкий священник предлагал исцелить меня. А что я мог сказать? Не я ли недавно рассказывал Фергюсу о силе Воскресшего? Если я откажусь, меня могут объявить лжецом, а если приму его предложение, а он вдруг потерпит неудачу, меня выставят дураком. Лучше быть дураком, чем лжецом, подумал я и ответил:
— Я не жалуюсь. Но если Бог желает моего исцеления, кто я такой, чтобы отказываться?
— Быть по сему.
Подойдя ближе, Киаран аккуратно снял с меня повязку и поднял руки; я ощутил тепло его ладоней на своей коже, как будто смотрел на солнце.
— Бог Творения, — мерно произнес священник, — призываю Твой Божественный Дух почтить Твое имя и продемонстрировать силу Твою перед неверующими людьми. — С этими словами Киаран коснулся моих глаз, и тепло перетекло с концов его пальцев в мои глаза. Под веками вспыхнул жгучий белый свет. Пожалуй, стало немного больно, но за удивлением я отметил боль походя. Киаран продолжал прижимать пальцы к моим глазам. Жар усилился, теперь уже обжигая.
Мне казалось, что мои глаза горят; я плотно сжал веки и стиснул зубы, чтобы не закричать. Киаран отнял руки от моего лица и скомандовал:
— Открой глаза!
Сморгнув слезы, я увидел множество людей, смотревших на меня в изумлении, их лица сияли, как маленькие туманные солнца. Артур тоже удивленно смотрел на меня.
— Мирддин? Ты в порядке? — спросил он. — Ты меня видишь?
Я поднял руки к глазам. Они мерцали и сияли, как раскаленные головни, каждый палец казался язычком пламени.
— Я вижу тебя, Артур, — ответил я, глядя на него. — Я исцелен.
Это событие произвело в доме Фергюса настоящий фурор; несколько дней все говорили только об этом. Даже Бедивер и Кай, повидавшие немало чудес за время, проведенное со мной, признались в изумлении. Слепота — утомительная неприятность, и я испытал большое облегчение, избавившись от нее. Мне вдруг стало легче, как будто я сбросил тяжелое бремя. Туманное свечение постепенно исчезло, и мой взгляд снова стал острым. Сердце воспарило.
— А вдруг не получилось бы? — тихо спросил Бедивер. — Что, если бы этот священник потерпел неудачу?
— Знаешь, друг, я беспокоился лишь о том, что подумает Фергюс, если я откажусь. Сам я ничего не мог поделать, поэтому просто согласился.
— Но ты же сомневался? — настаивал он. В его настойчивости не было неуважения, он искренне хотел знать.
— Да при чем тут сомнение? Послушай меня, Бедивер. Разумеется, я верил, что Тот, кто создал глаза людям, может вернуть мне зрение. В конце концов, разве это сложнее, чем наполнять бочки с элем у Эктора? Чудо есть чудо. Тем не менее, я прожил достаточно долго под нашим Великим Небесным Владыкой, чтобы понимать: не так уж важно, слеп ли я, как крот, или зоркостью превосхожу орла. Богу виднее, так что же я буду беспокоиться?
Но я очень радовался, что прозрел. Но радость держал при себе. Не хотел, чтобы люди подумали, что я радуюсь только дарам Господа. Фергюса, однако, очень взволновала эта демонстрация силы веры. Он воспринял ее как знак большой важности, особенно если учесть, что чудо произошло под его крышей.
Он вскочил со стула и схватил Киарана за руки.
— Земля и небо свидетели, ты — святой человек, и бог, которому ты служишь, — великий бог. С этого дня получишь все, что попросишь, хоть половину моего королевства!
— Фергюс мак Гилломар мак Эйре, — отвечал Киаран, — я ничего не возьму у тебя, если только ты не предложишь свое сердце в придачу.
— Говори, что я должен делать? — вскричал Фергюс, — и будь уверен, что солнце не сядет, пока это не будет выполнено.
— Поклянись в верности Верховному Королю Небесному и прими его своим господином, — ответил священник.
В тот же день Фергюс обратился вместе со всеми членам своего клана. Они приняли новую веру с большим рвением. Фергюс разрешил добрым братьям пожить в его владениях. Он попросил их также учить своих домашних.
Барды короля остались недовольны. Они роптали на новую веру. Но когда я рассказал им, что Талиесин говорил Хафгану о вере Христовой, они малость поуспокоились.
— Это
