Книга Пендрагон - Стивен Рэй Лоухед

Доволен был и Артур. Он восхищался смелостью Гвенвифар и благоговел — как и все прочие — перед ее красотой. Но пока он ее не любил. Пока нет. Это придет; со временем они познают любовь, которую барды будут прославлять и через тысячу лет. Но, как это часто бывает с двумя такими волевыми людьми, первые дни их брака проходили трудно.

Когда последний лорд убрел к своему очагу, мы тоже отправились: кимброги с Кадором и Борсом в Каэр Мелин, а остальные — Кай, Бедивер, Лленллеуг, я и Артур с Гвенвифар — в Иерну. На протяжении этого короткого путешествия погода нам благоприятствовала.

Я запомнил Иерну как зеленый драгоценный камень, оправленный в серебро моря. Здесь нет грубых скал Прайдейна; холмы, которыми гордится Иерна, пологие и лесистые, а немногочисленные горы невысоки. Множество равнин; здесь прекрасно растут злаки. Если короли острова когда-нибудь перестанут убивать друг друга, может, до них дойдет, что за богатством они обладают. Зерно замечательно идет на востоке, а значит, хорошо и для собственного благосостояния.

Правда, здесь часты наводнения. Зато дожди регулярно наполняют ручьи и реки пресной водой. Эль у ирландцев на удивление хорош, потому что они делают его из прожаренного зерна — еще одна загадка этой непостижимой расы.

Мы зашли в бухту на северо-восточном побережье. Я услышал громкий возглас, и Кай, стоявший рядом со мной у борта, сказал:

— Это Фергюс, благослови его Бог. Вышел, чтобы поприветствовать нас. — Я услышал плеск шагов человека, идущего по воде.

Фергюс что-то крикнул, я не расслышал, а через мгновение с берега донесся странный пронзительный вой.

— Что происходит, Кай?

— Думаю, это барды Фергюса. С ним свита, и барды исполняют что-то вроде музыки на свиных пузырях. — Он сделал паузу. — Звук довольно необычный.

Я уже сталкивался с таким инструментом раньше: странное сплетение трубок, производящих в умелых руках большое разнообразие звуков: то напевающих, то плачущих, то пронзительных, как крик, то вздыхающих и тихих. Когда они играли, а играли они довольно часто, волынка производила довольно приятную музыку. А голоса бардов Эйре почти так же хороши, как и голоса кимров.

Многие представители Ученого Братства считают, что обитатели Зеленой Иерны и жители холмов Прайдейна некогда были братьями, еще до того, как воды Манавидана разделили их. Возможно, так и есть. Народ темный, похожий на горных кимров, довольно остроумный, во всяком случае посмеяться всегда готовы, как и подраться. Подобно кельтам прежних времен, они любят песни и праздники, любят танцевать и тотчас начинают двигать ногами, как только их дети заиграют на арфе и свирели.

Фергюс правил небольшим королевством на северном побережье в Дал Риате; его главная крепость называлась Мюрболк в честь одного из его знатных родственников. Зал и усадьба его, как описал мне Кай, построены в старинном стиле: несколько маленьких круглых домиков — жилища, хлебные склады, хижины ремесленников, кухни — окружали большой деревянный зал с высокой соломенной крышей. Земляную стену венчал частокол из заостренных бревен. За стеной раскинулись поля, загоны для скота и лес.

В зале, который служил королю домом, а также местом сбора всего его народа, огромный каменный очаг горел днем и ночью. Вдоль стен по обеим сторонам очага располагались выгородки, где люди могли отдохнуть или уединиться, а в изголовье очага стоял огромный стол, королевский стол, прикрепленный к деревянным балкам с обеих сторон.

Фергюс подвел нас к своей крепости и встал перед воротами.

— Добро пожаловать в дом Фергюса, друзья мои. Входите. Да пребудут ваши заботы подобны туману, тающему поутру. Будем есть и пить, будем вместе праздновать союз наших благородных племен.

Он высоко ценил брак своей дочери и считал Артура одновременно и родственником, и самым дорогим другом. Я никогда не видел лорда, который так стремился бы угодить своим гостям, как Фергюс мак Гилломар. Казалось, хорошее настроение никогда не покидает его, а щедрость лилась, как воды серебряной Сианнон. Состояние Фергюса, довольно скудное, немного поправилось с тех пор, как он заключил союз с Артуром. Он владел прекрасным табуном лошадей и разводил замечательных гончих. Он вручил всем нам подарки, а Артуру подарил щенка гончей, которого можно приучить и к бою и к охоте.

Дочь Фергюса тоже думала о нашей благосклонности. Гвенвифар привезла Артура в Мюрболк, чтобы вручить ему свое приданое, и это был самый необычный подарок. Но прежде чем рассказывать об этом, сначала я поведаю о чуде, случившемся во время нашего пребывания в Эйре.

Здесь жили священники, постоянно пристававшие к Фергюсу насчет земли для церкви. И конечно, они желали обратить короля в христианство, хотя, если бы не удалось, рады были бы и земле для храма.

Фергюс им не доверял. Он вбил себе в голову, что, как только преклонит колени перед Господом Христом, тут же станет импотентом. А Фергюс очень любил общество красивых женщин, их в его владениях водилось немало, так что он с подозрением относился к любому действию, угрожавшему его удовольствиям.

— Это абсурд, — заверил я его, когда он сообщил о своем нежелании обращаться в истинную веру. — У священников есть семьи, есть дети, как у любых других мужчин. Вера вовсе не ослабляет их, видит Бог. Тебя кто-то нагло обманул, Фергюс.

— О, я не держу зла на священников, они — хорошие люди, — легко согласился он. — И все-таки не стоит самому навлекать на себя несчастья. Посмотри на меня: я счастлив, счастлив как никогда, ведь моя дочь вышла замуж за Верховного Короля Британии.

— Но сам Артур посвятил себя Христу, — сообщил ему Бедивер, присоединяясь к нашей дискуссии. — Вера вовсе не сделала его импотентом. Посмотри-ка на этих двоих — лежат себе вместе в своем уголке и пьют из одной чаши. Спроси Артура, не украла ли его вера его мужественность. А еще лучше спроси Гвенвифар; она тебе расскажет.

— Да, я знаю, в обычае бриттов придерживаться чужих богов и чуждых обычаев, — признал ирландский король. — Мы все это знаем. Но это не наш путь.

— Это путь многих твоих родичей, Фергюс, — возразил я. — Многие из них уже приняли Господа нашего Иисуса Христа. Поэтому я опять спрошу тебя, где ты видишь вред?

— Ну, —