от Жданова.
– А что ты мне прислал? – с ходу напустился продюсер.
– Как вам?
– Я не понял, где сценарий?
– Я решил написать роман. Выслал вам три главы для… там только финала нет, я думаю, это интересно для экранизации, что, если предложить каналу вместо «Преступления и наказания»?
– Каналу нужна экранизация…
– Я не буду писать экранизацию.
– Решетников, ты тварь. Больше я с тобой работать не буду. Канал не будет. Будешь писать для низкопробных каналов. Да и туда тебя не возьмут, я устрою.
Решетников выключил телефон и поискал глазами Достоевского, тот никуда не делся, смотрел на него и улыбался:
– Не переживай. Сами придут и все отдадут. Будут молить тебя об экранизации.
– Стали сдавать, Федор Михалыч. Уже цитируете Булгакова.
– Дописывай роман, остался только финал. Мы все ждем. Хороший роман получается. Нужный.
– Великий? – спросил Решетников с улыбкой.
– Все великие романы уже написаны. Твой хорош, но не велик.
– А на фига тогда «Алиби» закрывали, – воскликнул уязвленный Решетников, – если роман не великий?
Достоевский загадочно улыбнулся.
– А ты хотел сразу и великий? Все только начинается.
Глава 6
Решетников написал свой роман. И достался он ему, согласно заветам Федора Михайловича, дорогой ценой. Все сбережения растаяли, из хрущевки его выгоняли за неуплату, на работу, как и предсказывал Жданов, Решетникова не брали. Он был согласен на любой заработок, даже предлагал услуги диалогиста, но всюду получал отказы.
Агентство пришлось спешно прикрыть и уйти в тень, поскольку все бывшие клиенты, которых ославили в СМИ, жаждали расправы. Самым сложным для Решетникова стало прощание с Дашей. Он всегда чувствовал поддержку от этой преданной и тайно влюбленной в него девочки. Когда они прощались, Даша говорила:
– Как вы могли, Петр Сергеевич! Мало того, что все клиенты – Шульгина, Маклаков, Жаров и остальные – угрожают мстить не только вам, но и вашей семье, и даже мне, вы еще в романе их описали!
Решетников ответил:
– Имена изменены, любое совпадение – сама понимаешь, случайно.
И все-таки роман под названием «Алиби» был написан. Решетников отправил один из авторских экземпляров Жданову. Тот, прочитав, согласился на встречу.
Сидя в его роскошном кабинете, Решетников бодро говорил:
– Вот за что вас уважаю, продюсеров, за то, что вы вместе держитесь, решили наказать и… Мы, сценаристы, конечно, на такое не способны.
– Надеюсь, роман этого стоил, – сказал Жданов.
– Я могу отречься от него. Сжечь. Публично.
Жданов покачал головой:
– Роман хорош, не удивлюсь, если в школьную программу попадет, тема такая важная: семья, нет мата и слог хорош, может быть, буду «за», чтобы мои внуки учились по этому роману. Но вот с автором романа я работать никогда не буду. Но ладно я, канал – запомни – тоже.
– Я же могу и прощения попросить. Надо будет, и на колени встану, не рассыплюсь, – по тону Решетникова нельзя было понять, шутит ли он или говорит серьезно.
– После своего книжного триумфа ты, может, не осознаешь, что ни один вменяемый продюсер тебя не возьмет.
Оставалось одно – продвигать книгу. Решетникову пришлось взять на себя непривычную роль – встречаться с читателями и отвечать на их вопросы. На одной из таких встреч он увидел Анну Красовскую. Он как раз отвечал на вопрос молодой читательницы, интересовавшейся, не опасается ли он последствий.
– В книге же реальные люди описаны, понятно, что имена изменены и совпадения случайны, но… у вас не будет с этим проблем?
– Какие-то точно будут, – Решетников отвечал девушке, а сам не сводил глаз с Анны. – Но для вас хочу сказать одно – я хочу жить. И если меня найдут в тусклой комнате с петлей на шее – это не я. Хотя за роман можно и повисеть на суку, хороший получился. Главное, чтобы семью не трогали, роман не настолько хорош.
Тут подала голос Красовская:
– А что у вас на самом деле было с учительницей сына?
Ироническая улыбка, с которой Решетников говорил до этого, мгновенно исчезла с его лица:
– На самом деле она очень хороший человек. На самом деле. Я уверен, у нее все будет хорошо.
– А как о женщине что можете сказать? Вы понимаете, каково ей сейчас? Мужчинам легче проходить такой путь. Вы саморазрушаетесь постоянно, но вновь и вновь восстанавливаетесь, а она… женщине можно нанести непоправимый ущерб…
Решетников не мог вынести ее взгляда.
– Понимаете, мне бы всех хотелось обнять и утешить, но… это невозможно.
Подняв голову, Решетников увидел, как Анна выходит из зала.
Наскоро попрощавшись с собравшимися, Решетников быстро пошел вслед за ней.
Он проследил за ничего не подозревающей девушкой весь ее путь, пока она не вошла в небольшое кафе, находившееся в полуподвальном помещении. Постояв некоторое время у входа, чтобы собраться с духом, Решетников вошел за ней.
Это был типичный питерский бар средней руки. Внутри находилось всего шесть столиков и барная стойка. Решетников подождал, пока глаза привыкнут к полумраку, и стал внимательно осматривать помещение. Анны нигде не было видно. Он прошел к стойке и уже собирался обратиться за помощью к бармену, как увидел Красовскую, которая в форме официантки вышла из подсобки. Увидев Решетникова, Анна в изумлении приблизилась к нему:
– Что вы здесь делаете?
– А что вы делали у меня на презентации книги? Нам надо поговорить.
– Уходите.
– Я поесть хочу. У вас кормят? Я даже за стол сяду.
Решетников сел за стол и взял в руки меню.
– Вы за мной следили? – спросила Анна.
– Нам надо поговорить. Выговориться. Понимаешь? Присядь.
– Не могу. Я на работе. Да и не хочу. И не буду говорить. Уходите.
– Тогда прими заказ: водки. Бутылку.
– Справитесь?
– Еще мне салат «Радость» и мясо по-французски. Водку сразу.
Решетников успел опустошить половину бутылки, пока Анна принесла ему салат. Он взял ее руку и сказал:
– У меня нет денег.
Красовская молча поставила тарелку и отошла, исчезнув где-то в служебном помещении.
Решетников выпил еще и пошел за ней. Бармен лениво окликнул его, но Петр сделал вид, что не слышит.
Он нашел Анну на кухне, девушка оживленно беседовала с поваром. Заметив его, посуровела и сказала:
– Вам сюда нельзя.
– Меня бросила семья, я подвел много людей, друзей у меня, оказалось, нет. И еще, мне негде жить. Ситуация патовая. Тварь я дрожащая, да?
– Я поняла. Я для вас Соня Мармеладова.
– Вы святая. Страстотерпец.
– Заплатить за еду? – спросила Анна.
– Да. – Решетников был уже довольно пьян и понимал это.
– Все?
– Мне негде жить.
Тут в помещение зашел бармен и попытался выдворить Решетникова. А
