— спросила Анна Ивановна слабым голосом и тут же заснула снова.
Джон погладил ее по голове и укрыл своей курткой.
— Ну, все, иди! — сердито прикрикнул Хромой. — Нечего тут.
— Пожалуйста, не будите ее, — попросил Джон, — она так устала.
— Разберемся! — буркнул Хромой и вытолкнул журналиста из автобуса.
Шура пригласил рыжую Люсю потанцевать.
— А давай танцевать, как будто это медленный! — предложила Люся.
Шура согласился. А группа «Хрустящие» быстренько все поняла и заиграла что-то медленное и романтическое.
Маша с тоской посмотрела на Шуру. Подошел Огурцов. Стесняясь, предложил потанцевать.
— Иди танцуй с Леной! — фыркнула Маша. И тут же пожалела. Но Огурцов уже ушел танцевать с Леной.
Тогда Маша сама пригласила Гошу. И все время зло посматривала то на Шуру, то на Огурцова.
— Ты неисправима, — прохрипел Гоша. После пения голос у него снова пропал. — Почему ты не хочешь честно признаться во всем Огурцову?
— Не хочу, и все! — буркнула Маша. Новый год казался ей испорченным.
Булкин неожиданно пригласил Катю Подполковникову. Вообще-то он считал все эти танцы полной фигней. На всякий случай он тут же сообщил об этом Кате.
— Тогда зачем ты со мной танцуешь? — спросила Катя и приготовилась зареветь.
— Во-первых, я хотел сказать тебе, что ты здорово поешь. Это я так, просто так. А во-вторых — есть дело!
Он зашептал что-то Кате на ухо.
Та кивнула, и оба, взявшись за руки, побежали к автобусу.
— Куда это малышня направилась? — подозрительно спросил Бешеный Хромого. А Катя, словно услышав его вопрос, обернулась и крикнула:
— Холодно стало! Пойдем, погреемся!
Собственно им, самым младшим, действительно могло стать холодно. Минут десять спустя Бешеный заглянул в автобус — на вся случай, как-никак от Булкина можно было ждать любого сюрприза. Но взору террориста открылась самая мирная картина. В середине салона, на сиденьях мирно посапывали Анна Ивановна и Булкин с Катей.
Бешеный выпрыгнул на улицу и подумал о том, как это молодежи удается засыпать без задних ног за считанные минуты.
— Ушел! — констатировал Булкин, вылезая из-под теплой куртки. — Теперь сиди тихо. А я буду искать.
— Что искать? — немедленно проснулась Катя.
— Бомбу! Только смотри, никому не говори! Это — секретное задание!
— А я могу искать бомбу? — спросила Катя и заулыбалась.
— Нет! — Булкин даже рассердился. — Девчонки не могут искать бомбы! Сиди и следи за улицей! Если что — свисти!
Катя вздохнула и послушалась. Хотя свистеть не умела.
Глава XIII
В ИГРУ ВСТУПАЕТ ЛЫСЫЙ
Клюшкин демонстрировал иностранным туристам и корреспондентам возможности русских собак. Пурга приносила микрофоны, сувенирные шапки ушанки, украденные из туристических автобусов. В завершение программы псина принесла Клюшкину прикуренную сигарету. Иностранцы, почти поголовно ведущие здоровый образ жизни, очень удивились.
— Можно тебя пригласить? — спросил Миша Олю, покраснел и стал пинать снежок носком ботинка.
— Конечно! — ответила Оля и побледнела. И упала в снег. К ней немедленно бросились врачи и террористы.
— Ай-яй-яй,— услышала Оля, когда пришла в себя. — Разве можно так издеваться над собственным организмом! Сколько ты не ела? Оля посмотрела на доктора и призналась:
— Два дня!
— Это в условиях мороза, растущего организма и постоянного стресса? — всплеснул руками доктор. — Ужасно, ужасно! Можно узнать причину твоего голодания?
— Она худеет! — догадался Миша. А Маша, стоявшая рядом, презрительно засмеялась и отошла.
— Ну кто же так худеет? Ты, дорогая, рискуешь не похудеть, а умереть голодной смертью! В самом расцвете лет!
— А что же мне делать? — расстроилась Оля.
— Приходи-ка к нам после Нового года, — сказал доктор и стал что-то писать в рецепте. — Вместе подумаем.
— А знаешь, ты мне и такой нравишься! — шепнул Миша Оле на ухо. — Правда, правда!
Вдруг раздались грохот, стрельба и пальба, Пара машин и грузинская тележка взлетели на воздух. Хорошо, что в них никого не было! На дорогу, разбрасывая в стороны горящие обломки, вылетел огромный джип. В открытых окнах его торчало оружие. Джип свернул на снег и помчался прямо к елке.
— Внедорожник, — заметил Гоша, глядя на широкие колеса, сминающие столы, камеры и посуду.
Джип резко затормозил у елки, взметнув фонтан снега. Из салона выскочили несколько вооруженных Человек. Они схватили первых попавшихся детей, приставили к их головам автоматы и стали пятиться к автобусу.
Вперед, прямо под уцелевшие камеры, вышел огромный лысый громила, весь в черном и с закатанными, несмотря на зиму, рукавами.
— Празднуете? — ухмыльнулся Лысый. — Очень весело, да? Сейчас вам будет еще веселее. Я просто хочу напомнить, что, если через полчаса у меня в руках не будет миллиона долларов и всех необходимых документов, я стану потихонечку стрелять!
И Лысый резко обернулся и выстрелил в подкрадывающегося из-за елки пучеглазого милиционера Семена. Семен тихо упал лицом в снег. Все вскрикнули.
— Как вы можете! — заволновался один из докторов. — Это же человек! Я должен немедленно оказать ему первую помощь!
— Попробуй, — фыркнул Лысый. — Только не очень старайся, кудрявый. Все равно не поможет. Я учился стрелять в американской тюрьме! Дамы и господа, прошу всех медленно, с поднятыми руками, отойти подальше в поле. И без лишних движений!
Несколько террористов постреляли в небо. Вертолеты зарубежных телекомпаний обиделись и улетели.
Доктор подполз к Семену, пощупал пульс. Как ни странно, пульс присутствовал. И рука была горячей. Доктор наклонился ниже и услышал шепот:
— Я в порядке! У меня бронежилет новый! Только не говорите им! Пусть думают, что я умер!
Доктор удивился, отполз и ничего никому не сказал. По лицу его было видно, что он сожалеет, скорбит даже. И в то же время чему-то сильно удивляется.
— Повторяю в последний раз, кудрявые! — Лысый оперся о елку и знаком приказал всем оставшимся операторам снимать его. — Если через двадцать девять минут ноль пять секунд у меня здесь не будет денег и документов — уничтожаю заложников, операторов, поваров, докторов, а также прочих мирных жителей! Время пошло!
Милицейский «Голубь» Петр Петрович Полукарпов в этот момент пытался выбраться из-под обломков автомобиля. Доблестного правоохранителя сильно скрутило и прижало к сиденью. Прижало настолько основательно, что на свободе осталось только мудрое милицейское лицо с усами. Да и то сплюснутое о бардачок.
