не сомневайся, найду нужные слова, – протараторил Пура и уж было кинулся выполнять новое поручение.
– Не торопись, Пура, погодим денек-другой, авось еще чего узнаем и вместе все сложим.
На другой день к Амнону в верхнюю комнату явился Уц с известием: на заре прийти в безлюдное место за городом, где тутовые деревья растут. Пура подслушал разговор и передал Зимри.
– Вот сейчас поторопись к Тейману и расскажи обо всем, – сказал Зимри.
Старательный Пура исчез за дверью, а Зимри подумал: ”Для начала замутим чистую дружбу. Пусть Тейман думает, что Амнон лукавый”.
Амнон пришел к назначенному месту и видит, под тутовыми деревьями его ждут мать и сестра, обе в черных одеждах, и лица закрыты. В сердце Амнона песня, и уж он готовится в путь, ибо накануне узнал из уст Ахана, что жив Хананель, и можно вернуть его в Сион с помощью Дорама. И хорошо перед дальней дорогой повидать мать и сестру, ведь радость не терпит одиночества.
Амнон весел, а женщины грустны. Мать взволнована словами Ахана, что услышала от него накануне, а сестра хоть и в неведении пока, но о другом печалится.
– Долго ли будем чужими друг другу, любезный братец? Душа болит! – воскликнула сестра, а мать заплакала.
– О, матушка, тяжелы сыновнему сердцу материнские слезы. Не плачь, а лучше назови имя милой сестры моей!
– Если скажу, что Розой ее зовут, рад будешь?
– Чудное имя! И с красой девичьей в согласии, как алмаз с драгоценной короной.
– Сын мой, с каждым днем тайн все больше. Я узнала такое, чему трудно поверить. Придет час, и удивлю тебя безмерно. А пока прощай. Мы с Розой надолго уходим из города, и не ищи нас до поры до времени.
– Вот и я узнал новость чрезвычайную, что зовет меня в дорогу немедленно. Хананель, отец Тирцы и дед Тамар, жив. Кольцо на моей руке – знак судьбы и надежды, что сбудется сон старика. Ведь лицом я в точности таков, как юноша, что приснился Хананелю. Как и он, я полюбил Тамар, и она полюбила меня. И она дала мне кольцо, как и ему в том чудном сне. Я не ведаю, где родился, и юноша не знал своей родины. Довольно знаков вместе сошлись, чтобы надеяться и верить!
– Верь Господу, сын, и добьешься своего, и вернешься цел и невредим, и Хананель с тобой, и вкусишь счастье. И, кто знает, может быть и на меня прольется благодать Божья, и не будет более причины скорбеть, и сниму покрывало с лица.
Амнон сказал, что отправляется в Ашур с Дорамом, цидонским торговцем. На прощание обнял и расцеловал мать и сестру, и немало слез упало на мужское плечо. А потом все вернулись в город, Сын одной дорогой, а мать с дочерью – другой. И не знал пока юный Амнон, что дыхание радости коротко, а удачи лик переменчив.
Тейман вновь обнадежен
Случайно или нет, но женщинам встретился по дороге Тейман, просвещенный Пурой. Пнина узнала его, опустила глаза и отступила на шаг назад.
– О, Роза! Ты ли это? – воскликнул в радостном изумлении Тейман.
Пнина молчит в ответ.
– Ты та самая Роза, которую я видел на горе Кармель. Разожгла любовь, а сама исчезла, как ночное видение!
Девушка все молчит и смотрит попеременно то на Теймана, то на мать.
– Верни мне, нежная Роза, покой души. Ты взяла мое сердце в мгновение ока, а любовь пробудила навек. Счастливый случай свел нас вновь. Пойдем скорее, Роза, к моему отцу, и я скажу ему: “Отец, это – Роза, моя судьба! Благослови нас, или мне не жить!”
– Будь любезен, юный вельможа, не зови эту девушку Розой и не смотри на нее, ибо она обручена, – сказала Наама.
– Ты – мать ее? Не ты ли сообщила мне через старуху, что камень выпал из кольца? Кто он, тот счастливец? Отчего жених не нарядил свою суженую в лучшие наряды, достойные ее чудесной красоты? Должно быть, он очень беден. А я – единственный наследник самого Иядидьи. Зови сюда того бедняка, и я дам ему вдоволь золота и серебра, и он обрадуется щедрым отступным, и твоя красавица дочь будет моей!
– Неразумны речи твои. Творящий несправедливость несчастнее страдающего от нее. Мало вам, властным и сильным, того богатства, что дал вам Бог? Еще и женщин красивых хотите заполучить за золото ваше? А бедным что остается? Будет с вас! – ответила Тейману Наама.
– Обрати же, наконец, ко мне лицо свое, Роза! – нетерпеливо воскликнул Тейман.
– Довольно повторять бессмыслицу, юноша! Не Розой зовут мою дочь! Иди себе с миром, хоть на гору Кармель что ли, и там ищи возлюбленную Розу. А лучше всего, ступай домой, усни покрепче, пробудись на свежую голову, и забудешь докучный сон.
– Если и впрямь ошибся, значит, другую любил. Год целый не о той Розе мечтал!
– Немудрено запутаться в Розах, когда глаза лишь красавиц ищут, и занятию этому препятствий никто не чинит. Довольно в Сионе достойных тебя девиц, на других обрати взор, а дочь мою не тревожь!
С отчаянием теряющего надежду взывает Тейман к Пнине.
– Ты отрекаешься от меня, Роза? Неужели вместе с прелестью и красой Господь вселяет в душу коварство и ложь? Не верю, что великий Бог создает лучшие творения для обмана, не для любви! Взгляни еще раз: неужели видишь меня впервые? И кольцо не брала из моих рук? И почему выпал камень из оправы? Покажи своего суженого. Чтоб вполне упиться несчастьем, нужно видеть чужое счастье.
– По слову матери поступлю, – ответила Пнина, роняя слезу.
– Упорство заставляет верить. Коль велика твоя любовь, три дня терпеливо жди ответа дочери. И заклинаю тебя всем, чем дорожишь: никому ни слова!
– Клянусь молчать!
– А я клянусь дать ответ к сроку! Теперь же ступай себе с миром, – прозвучал ободренный девичий голос.
В волнении отправился Тейман восвояси и думает по пути: “Неужели Амнон видел девицу и влюбился? Если видел, то точно – влюбился! Какой мужчина устоит против такой красоты!? Одно спасение есть: подать Амнону надежду заполучить в жены Тамар, а сердца отца и матери отвратить от Азрикама. Выйдет так – и уж не взять другу иной жены, кроме Тамар. Подожду три дня. Сердце чует, не безразличен я девице, и она не отречется от меня. Терпение, и дело прояснится”.
Рушится мир
Амнон думал о своем, сидя в верхней комнате. Задача, что мнилась поначалу простой – вернуть Хананеля в Сион – по зрелом размышлении таковой не казалась. “Если
