сосредоточиться, когда она была в моем поле зрения. Я не мог перестать пялиться на ее крошечную одежду и представлять ее голой — или бегущей.
В тот момент я фантазировал о том, чтобы показать игре средний палец, похитить ее со стороны и убраться оттуда к чертовой матери.
Сама мысль об этом вызывала тревогу, но не больше, чем то, как сильно я жаждал видеть ее лицо каждый день. Или как я с нетерпением ждал простых платонических обедов с ней, где я слушал ее занудные разговоры о манге, аниме и серийных убийцах.
Последнее ей нравится больше, чем мне бы хотелось. И нет, я не завидую чертовым серийным убийцам.
Так что после прошлой ночи я решил, что она, возможно, начинает воспринимать меня как должное. С тех пор, как я впервые увидел ее, она неохотно относилась ко всему, ведя себя так, как будто не хочет меня или того, что я предлагаю, даже когда ее влагалище напряглось вокруг моих пальцев и языка.
Вот почему я создал дистанцию.
Я не звонил и не занимался сексом, как обычно.
Пришло время ей первой вступить в контакт.
Я просматриваю свой телефон и нахожу сообщения от бабушки, которая говорит мне "доброе утро" и напоминает мне о ее расписании вечеринок. Затем приходит сообщение от Нейта и еще от нескольких случайных людей в кампусе.
Но от Наоми ничего не было.
Прошел целый день, а новостей по-прежнему нет.
Мои губы кривятся. Она действительно собирается игнорировать меня? К черту ее упрямство.
— Чувствую ли я в воздухе запах поражения?
Мой взгляд скользит вправо, где Рейна приготовила для себя место. Закинув ногу на ногу, она наблюдает за мной с кажущимся безразличием, но на самом деле скрывает свою хитрую натуру. Она акула, которая вынюхивает кровь. В тот момент, когда она почувствует это, ничто не остановит ее от нападения.
Хотя она думает, что раскусила меня, это не совсем так. Я никогда не показывал, что скрывается внутри, до той ночи в лесу. И только с Наоми.
Внимание всех остальных приковано к Оуэну, который все еще рассеянно рассказывает о том, как он убил того медведя.
Я ухмыляюсь, небрежно засовывая телефон в карман куртки Black Devils.
— Поражение — это не то слово, в которое я верю”
— Он все еще существует. — Она наклоняет подбородок в направлении того места, где я спрятал свой телефон.
— Она крепкий орешек, не так ли?
— Не совсем.
— Ты спал с ней?
Опять это гребаное пари. Понятия не имею, почему она так настаивает на чем-то детском, когда я даже не думал об этом. Это больше не имеет значения. Вероятно, этого никогда и не было.
— Я понимаю это как «нет»? — спрашивает она. — Почему ты так долго?
— Ты когда-нибудь слышала о концепции окантовки, Рей? Добыча становится вкуснее после того, как ее преследуют и ставят на колени.
— И ты думаешь, что это возможно с Наоми?
— Если кто-то и может это сделать, так это я.
Рейна приподнимает идеальную бровь, как бы бросая мне вызов, но не настаивает на этом.
— Сделать так, чтобы что произошло? Оуэн садится слева от меня после того, как заканчивает свое шоу.
Рейна проводит своими красными ногтями по краю бокала, но не пьет.
— Наоми
— Чувак! — Мой друг прижимается своим плечом к моему. — Ты все еще не трахнул ту азиатку?
Горячий обжигающий огонь течет по моим венам, угрожая затопить весь стол, но снаружи ничего не видно. Спасибо, блядь, за это моему воспитанию. Если я буду защищать ее или проявлю к ней хоть какой-то интерес перед ними, это будет иметь неприятные последствия. Рейна почувствует запах крови, ради которой затеяла все это пари, и остальные станут злобными.
Они должны думать, что это всего лишь пари.
— Она такая стерва, клянусь. — Брианна тычет вилкой в салат. — Я не могу дождаться, когда увижу, как она развалится на куски.
— Бри, — говорит Прескотт полу-предупреждающим тоном. — Она все еще часть команды.
— Не надолго. Она перекидывает свои обесцвеченные волосы через плечо.
— Ты думаешь, она уйдет после того, как Себастьян уничтожит ее?
— Она не уйдёт. — Рейна вздыхает.
— Но разве не в этом весь смысл, Рей?
Капитан команды поддержки пристально смотрит на меня.
— Кто знает?
Что, черт возьми, это должно означать?
— Давайте, ребята, — говорит Оуэн. — Она хорошенькая.
Брианна закатывает глаза.
— Для тебя, любая в юбке — хорошенькая.
— Не ты.
— Так вот почему ты продолжаешь умолять меня о Би Джее?
— Была просьба, но не от меня. — Он отмахивается от нее. — А то, что ты пытаешься вернуть тему к себе, называется нарциссизмом, Бри. Не ревнуй, потому что я сказал, что Наоми хорошенькая.
Мой товарищ по команде Джош облизывает губы.
— Она напоминает мне тех японских порноактрис. Как ты думаешь, она издает эти чертовски эротичные звуки, похожие на них?
Мысленно я перепрыгиваю через стол, хватаю его за шею, а затем бью его головой об пол. Раз, другой, пока из трещины на лбу не потечет кровь. Затем я продолжаю, пока он не теряет несколько зубов и не начинает выть, как гребаная сука.
На самом деле я остаюсь неподвижным. Я даже не тянусь за своим напитком. Любое изменение в языке моего тела выдаст мои мысли. Я научился не только скрывать свои эмоции, но и никогда никому не позволять их читать. Размышления о причинении насилия, представление всей сцены и ее последствий — вот что помогает мне справиться с этим.
Но не сейчас.
Слова Джоша все еще звучат у меня в голове. Тот факт, что он представляет Наоми в порносценарии и, блядь, создает стереотипы по этому поводу, обжигает мои вены. Мне нужна расплата, прежде чем я смогу пережить это. Большинство присутствующих за столом смеются, когда он продолжает и продолжает рассказывать о японском порно и о том, какой он эксперт. Если я сменю тему, это будет очевидно, но, черт возьми, я ни за что больше не буду молчать.
Сценарий, в котором его голова разбивается о землю, все быстрее всплывает на поверхность, требуя воплощения в реальность.
— Эти стоны фальшивые, — говорит Прескотт.
— Откуда ты знаешь? — Джош указывает на него своим пивом. — Ты похлопал экзотическую задницу японской девушки?
— Нет, но я знаю, что сейчас ты ведешь себя как расистский фанатик, не говоря уже о том, что ты мудак.
— Ооо, красавчик чувствует себя возбужденным? — Наш товарищ по команде насмехается.
— Заткнись на хрен, Джош. Ты выставляешь себя на посмешище. — Я встаю и ухожу, не сказав больше ни
