покуда он сам не разлюбит.
Варвара (глядит в ее лицо). Так вы любите его? (Делает движение, чтобы обнять, и отстраняет.) Нет, не могу сейчас. Уезжайте. Да уж недолго прохлаждайтесь на пароходах. Животы испортите от ресторанной пищи…
Илья. Маша!..
Маша уходит.
Желтухин (перегнувшись через перила). Прощайте, счастливой дороги…
Голоса. Прощай, Абрам. Жди нас. Прощай.
Желтухин. Пишите. Пишите. Счастливый путь. (Машет шляпой.)
Слышны плеск весел и голоса отъезжающих.
(Поворачивается к Варваре.) Каков неожиданный поворот обстоятельств, Варвара Ивановна. Даже недолго и прослезиться. А я решил с товарным пароходом поехать. И удобнее как-то и дешевле. За границу еду.
Варвара. Уехали… В одну минуту все разломали, все перевернули, по-своему устроились. Глупые, глупые, смешные дети… Боже мой, но ведь Раиса даже калош не взяла! Ах, девчонка!
Желтухин. На пароходе сухо, Варвара Ивановна.
Варвара. Что?
Желтухин. Я говорю, вот она, молодость-то… (Разводит руками.) И нам, старикам, одно остается – надеяться, что все будет к счастью. Виноват, Варвара Ивановна, я в том смысле, что самое главное в жизни – это счастливое расположение духа, сердечная дружба и любовь…
Варвара. Любовь, любовь. Вот уж и светает. И соловьи поют громче.
Желтухин. Не смею вас больше беспокоить. Прощайте, Варвара Ивановна.
Варвара. Прощайте, батюшка. Что я хотела вам сказать?.. Да… Куда ехать-то собрались? За границу? Там, чай, и без вас обойдутся. Оставайтесь уже у меня жить, все равно.
Желтухин. Кто? Я? У вас?.. Жить?..
Варвара. Молодежь будем поджидать. Не поссоримся. (Идет с мостков на берег.)
Желтухин за ней.
Желтухин. Варвара Ивановна, слов у меня нет никаких. Лишился! Кроме того, Варвара Ивановна, давно хотел сказать: у меня большой опыт по саду, огороду и тому подобное. В особенности – откармливать поросят… (Панкрату.) Тащи мой чемодан в коляску, скорее… А уж артишок, Варвара Ивановна, выгоню… Вот… на удивление всему уезду…
Варвара вздыхает. Издалека прощальные голоса.
Все животные имеют право на отдых, птицы вьют гнезда, лисы роют норы… Ах, дорогая тетушка, жизнь тяжелая и даже нелепая штука…
Занавес
Смерть Дантона*
Трагедия в 12 картинах (по Бюхнеру)
История этой пьесы такова. В декабре 1917 года дирекция театра Корш предложила мне приспособить для постановки романтическую трагедию Бюхнера «Смерть Дантона». Вначале я хотел скомпоновать из имеющегося материала пьесу, возможную для постановки, и лишь осветить ее современностью. Задача эта оказалась невозможной. Уже с третьей картины мне пришлось оставить Бюхнера и обратиться к историческим материалам и своим наблюдениям нашей революции.
В январе 1923 года я вторично переработал пьесу, и в этом окончательном виде предлагаю ее читателям.
Действующие лица
Дантон, вождь монтаньяров, министр юстиции, член Комитета общественного спасения, вдохновитель обороны Франции, организатор террора. Сентябрьская резня, происшедшая при его участии, была постоянной кровоточивой раной республики, началом режима террора. Действие трагедии застает Дантона отошедшим от дела. Он недавно женился на шестнадцатилетней Луизе Жели, обвенчавшись с нею у неприсягнувшего священника, подлежавшего, по изданному им же декрету, смертной казни. Он живет с молодой женой в Севре.
Робеспьер, член Комитета общественного спасения, вождь якобинцев. Пламенно-ледяной человек с непреклонной волей и незапятнанной нравственностью. Умен, расчетлив и беспощаден.
Камилл Демулен, член Конвента, пылкий патриот-журналист, мечтатель.
Сен-Жюст, ученик Робеспьера, философски настроенный юноша. Красив, женоподобен и жесток. Комиссар армии и член Комитета общественного спасения.
Колло д'Эрбуа, член Комитета общественного спасения. Бывший актер. Жесток, развращен.
Фукье-Тенвиль, публичный обвинитель, назначенный на это место по настоянию Камилла Демулена. Стар, умен, циничен, безобразен.
Герман, председатель Революционного трибунала, основанного Дантоном во время его борьбы с жирондистами.
Геро де Сешель
Филиппо } друзья Дантона.
Лакруа
Лежандр, якобинец.
Симон, ремесленник. Пожилой человек. В вязаном колпаке, в широких рваных штанах. Лицо багровое от чрезмерного употребления красного вина.
Луиза, жена Дантона.
Люси, жена Камилла Демулена.
Анна, жена Симона.
Мари, бывшая аристократка, содержательница тайного игорного салона.
Розалия, кружевница.
Жанна, модистка.
Женщина в черной шали.
Хромая девушка.
Толстая накрашенная женщина.
Нинон.
Торговка.
Вязальщица Робеспьера.
Лионец.
Гражданин в красном колпаке.
Гражданин с черной шапочке.
Гражданин с книжкой.
Гражданин в нитяном парике.
Сторож в трибунале.
Сторож в тюрьме.
Молодой человек с острым носом.
Граждане, солдаты, палачи и др.1
Действие происходит в Париже, летом 1794 года.
Картина первая
Комната Мари, бывшей аристократки. Огромные парчовые рваные портьеры. Кусок облупленной стены. Золотая мебель. Зажженные свечи в канделябрах. За карточным столом – Геро де Сешель, Мари, Камилл Демулен. В стороне Луиза и Люси. В окне, невидимый за портьерой, стоит Дантон.
Луиза. Я боюсь Парижа. Здесь так тесно, так шумно. У меня болит сердце, когда мы сюда приезжаем. Люси. В Севре хорошо? Луиза. Да, у нас хорошо. У нас маленький сад и маленький огород. Муж подарил мне четыре курочки и петушка. Я не покупаю ни салата, ни редиски, ни бобов, у нас все свое. Мы часто гуляем в парке. (Оглянувшись, шепотом.) У нас говорят: многие ночью в парке слышали конский топот и звук рогов, – видели призрак короля.2
Люси. Тише.
Геро (хлопает картами). Мой язык до такой степени истрепан, что не в состоянии произносить любовных слов. Я хочу сказать «люблю», он говорит «смерть». Проклятый язык, – вчера встретил премиленькую девочку и, хоть тресни, упрямо ее звал «вдовой».
Мари. Так что же девочка?
Геро. А ей было все равно – вдова, так вдова… (Хлопает картами.)
Камилл. Кто назвал гильотину вдовой?
Геро. Уличные мальчишки.
Камилл. Люси, ты почему притихла? Тебе скучно?
Люси. Нет, мой милый.
Геро. Вот одно из завоеваний революции. Мы разучились скучать. Да, у нас не скучают в Париже.
Мари. Бью вашего короля.
Камилл. Люси, спой еще раз.
Люси. Ты будешь слушать?
Камилл. Я готов слушать тебя днем, ночью, всегда, моя маленькая сирена. (Встает и приносит ей арфу.) Когда ты поешь, я начинаю верить, что скоро запоет вся земля, все освобожденное, ликующее человечество. Я верю.
Люси. Хорошо. (Настраивает арфу.)
Геро. Камилл все еще говорит о музыке и о человечестве, потому что он журналист. Я презираю людей. Человечество – стадо. Оно умеет только выть и рычать, когда его погладишь против шерсти. Мари, хотите поставить на карту сегодняшнюю ночь?
Мари (смеется). Ставлю мою ночь на даму пик.
Камилл (Геро). А чем ты отвечаешь?
Геро. Чем она хочет. Ста тысячами франков или моей головой – плевать. Мари, ваша дама бита.
Мари. Не разорюсь.
Люси начинает петь. Все слушают. Камилл стоит, положив руку
