Книга Прибытие - Евгений Ильичёв

— Если смотреть глобально — да, — потупил взгляд Ковалев. — Он предлагал немедленно приступить к терраформированию Земли. Этот процесс запустил бы целый каскад природных аномалий на планете. Смещение оси Земли, изменение скорости вращения планеты, опреснение океанов, землетрясения, ураганы, наводнения — все эти неизбежные спутники вмешательства человека в естественный ход развития планеты поставили бы завершающую точку в развитии текущей цивилизации.

— А дальше что? — удивился Коля Болотов.

— А дальше, — продолжила за Ковалева Мария, — Зольский предлагал активировать протокол «Заселение».

— Но протокол «Заселение» мы должны были реализовать в точке прибытия! — возразил Чак Ноллан.

— Да, — ответила Мария, — но лишь при условии, что колыбель нашей цивилизации будет процветать. Именно так мы планировали начать нашу экспансию в космическое пространство. Иметь две жизнеспособные колонии в безграничном космосе означало иметь удвоенные шансы на выживание нас как вида.

Наступила тяжелая пауза. Члены экипажа не знали, что и думать. Я, конечно, подозревал все это и без объяснения Егора. Еще на «Магеллане» я предчувствовал нечто подобное. Однако у меня была небольшая надежда на то, что если протокол «Заселение» и запустят в отношении нашей планеты, то постараются учесть при этом наличие более чем сотни миллионов выживших. В конце концов, именно гуманизм как основа нашего общества сделал нас той высокоразвитой цивилизацией, коими мы себя считали до последнего времени.

— Чем завершился тот брифинг? — спросил я Марию.

— Большинством голосов предложение Сергея Аркадьевича Зольского было отклонено. Против проголосовала я и капитан Владимир Веровой. Вместо начальника ОНР Виктора Сергеевича Орлова голосовал его заместитель Егор Васильевич Ковалев.

Егор услышал свою фамилию и вздрогнул, густо краснея.

— И как же вы проголосовали, мой друг? — поинтересовался у него Леонид Боровский.

Майор поднялся со своего места и четко произнес:

— Я был единственным, кто воздержался. Я не обладал подобными полномочиями и считал себя недостойным голосовать за своего непосредственного начальника.

— А почему самого Орлова на этом совещании не было? — продолжал допытываться геолог.

— Хороший вопрос, — поддержал я его, лишний раз подчеркивая тот факт, что меня на этом собрании тоже не было. За это ухватился и Саша Репей:

— Да! И начальника медицинской службы там тоже почему-то не было!

— На самом деле, все просто, — ответила девушка. — Протокол запрещает людям с имплантированными в мозг чипами иметь право голоса. Их способность влиять на психоэмоциональный фон остальных участников голосования сводит к нулю объективность подобного мероприятия. По нашему законодательству люди, обладающие подобным апгрейдом мозга, приравниваются к киборгам. У них иные задачи: анализировать огромные объемы информации, принимать решения в вопросах своей специализации и прочее. Но участвовать в решении судеб чистых людей они не могут по этическим соображениям. И начальник медицинской службы, и руководитель ОНР Орлов имеют импланты, усиливающие их псионические способности.

— Что за вздор? — возмутился десантник Сергей Козырев, до этого момента не проронивший ни слова. — Товарищ полковник ничем не хуже нас всех!

— Тут, на Земле? — резко развернувшись к десантнику, спросила Мария и тут же сама ответила. — На планете — да. Тут все его микрочипы и улучшения ничего не стоят. Для их полноценной работы необходимы мощные ретрансляторы и программное обеспечение главного квантового компьютера «Магеллана». Поэтому тут Герман — простой смертный человек. А на «Магеллане» он обладал куда более серьезными способностями.

Девушка пристально посмотрела на меня, давая понять, что знает о моих попытках воздействовать на ее разум. Я даже слегка смутился. Меня спас Леонид Боровский.

— В любом случае, — произнес он, — как бы то ни было, подобное голосование не могло быть принято ЦУПом как команда к действию. В голосовании не могли участвовать четверо. При определенных условиях голоса могли разделиться поровну, и тогда решение не было бы принято.

— Да, — согласилась Мария. — Тогда голосование просто перенесли бы на другую дату. И уже к новому голосованию мнение кого-либо из голосующих могло бы измениться.

— Я так понимаю, это и было сделано, — предположил я. — Вы не пришли к единому мнению, голосование было сорвано, и только после этого была дана окончательная отмашка для проведения высадки на планету?

— Да. Вы все правильно поняли, — подтвердила Мария.

— Но все эти факты никак не доказывают ваших подозрений насчет капитана Верового! — воскликнул доктор Боровский.

Девушка покачала головой и спокойно парировала выпад геолога:

— Я слишком хорошо знаю своего отца. Он ярый глобалист и сторонник теории «человеческой панспермии». Он верит, что на человечестве лежит некая сакральная миссия заселения всей вселенной. Он буквально бредит этой идеей и потому категорически против геноцида коренного населения Земли. Он рассчитывал на то, что Герман Мечников сможет провести объективный анализ и докажет всем сомневающимся возможность развития цивилизации на Земле естественным путем, без использования драгоценных семи миллиардов человеческих эмбрионов, хранящихся на борту «Магеллана».

— Но зачем ему тогда понадобилось срывать десантирование? — не понял Ковалев.

— Он не был уверен в успехе миссии, — развела руками девушка. — Если допустить на минуту, что теория Зольского верна и коренное население Земли действительно вымирает, то нам ничего больше не останется, как использовать протокол «Заселение» в отношении собственной планеты. А это поставило бы крест на его мечтах о покорении дальнего космоса.

— То есть, — прищурился старый геолог, — хотите сказать, что капитан «Магеллана» умышленно пошел на диверсию и уничтожение двадцати одного десантника?

— Да, — спокойно ответила Мария.

— И вы так невозмутимо об этом рассуждаете? — спросил я.

— Если вы думаете, что мы с капитаном Веровым были близки, то сильно ошибаетесь, товарищ полковник. Известно ли вам, каково иметь отца — космонавта? Видеть его раз в десятилетие, слышать о его подвигах лишь по голографу? Каково это полжизни утешать плачущую мать? Он же пожертвовал семьей ради своего дурацкого космоса!

— Но, позвольте заметить, — вставил я, — вы пошли по его стопам. Не вы ли являлись его первым пилотом?

— Ошибки молодости, — печально выдохнула Мария. — Я ревновала его к работе. И мне хотелось во что бы то ни стало обратить его внимание на себя. Вот и поперлась на эти высшие пилотажные курсы, потому и была на них лучшей. Все мои достижения были направлены на то, чтобы обратить внимание отца на свою дочку.

По щекам Марии прокатились две крупные слезы. Актриса из нее была просто восхитительная. Я даже допускал, что часть ее слов была истиной, настолько убедительной она сейчас была.

— Но у меня ничего не вышло, — продолжила девушка, смахнув рукой слезы, — и теперь мне хочется действовать от обратного. Хочется доказать ему, что все его попытки бросить нас с мамой, бросить родную Землю — ничто иное, как самообман! Мне хочется доказать этому упрямому барану, болтающемуся там, на орбите, — девушка эмоционально ткнула в потолок пальцем, — что мы здесь достойны его внимания больше, чем мертвое пространство вселенной!

Меня вновь уколола мысль, что Мария не все учитывает.

«Неужели она действительно уверена, что „Магеллан“ все еще находится на геостационарной орбите?»

— Что, по-вашему, произошло после сбоя программы и команды «занять криокапсулы»? — спросил я осторожно.

Краем глаза я увидел, как напряглись Ковалев и Леонид Боровский.

Девушка покачала головой:

— Очевидно, что все члены экипажа улеглись в свои криокапсулы и в данный момент погружены в анабиоз.

Мы с Ковалевым переглянулись. Мария заметила это и как-то неуверенно спросила:

— Что не так?

Я не стал рушить на ее голову сразу весь мир и решил немного потянуть время. Узнай она правду сейчас, мы еще нескоро сможем докричаться до ее сознания.

— А почему вы в итоге не заняли свою криокапсулу, а улетели в открытый космос на спасательной капсуле?

Девушка недоверчиво поглядела на нас с Ковалевым, но все же ответила на мой вопрос:

— Когда я проверяла системы корабля на наличие разгерметизации, пришел радиосигнал с планеты. Он был крайне слабым, и мне не удалось вычислить его источник, но он, несомненно, исходил с поверхности Земли.

А это уже было неожиданностью для нас. Все повставали со своих мест. А девушка как ни в чем не бывало продолжила:

— Разве вы его до сих пор не уловили?

Оба пилота синхронно потрясли головой, а Саша Репей еще и устно подкрепил свое мнение:

— Радиоэфир молчит. За все время мы не приняли ни одного сигнала.

Девушка отрицательно покачала головой:

— Не может этого быть. Я своими глазами видела эту передачу. Вы пробовали усилить сигнал?

— Как? — удивился Коля Болотов.

— Послать на «Магеллан» поисковый запрос,