и время, и деньги. Ну, я и подумал, что Детинушке у старшего лучше будет. И на самом деле, Рыжеблуд ему нянек каких-то нанял, лекарей всяких. Постепенно малец стал выправляться: говорить начал связно, играть со сверстниками мог уже. Правда, играли с ним неохотно: он ведь тогда уже силушку свою размерять не умел. Мог и покалечить кого ненароком. И ко мне они с Рыжеблудом приходили порой. Так и жил…
Эльма грязно выругалась, чем привела собеседников в лёгкое замешательство. Немного успокоившись, она сказала:
–А я-то, дура, всё думала, что ж Детинушка Рыжеблуда так боится?! А оно вон что!
–Погоди, уж не хочешь ли ты сказать, что верзила наш старшего за отца считает?! – знахарь оторопело уставился на Касама.
–Как-то так, – опустил голову варщик.
Теперь настала очередь выругаться знахарю. Касам так и не поднимал головы, и лишь дрожащие пальцы выдавали его состояние.
–Ладно, успокойся Касам. Не такая уж и большая твоя вина в этом, да и не о том сейчас речь, – слова Куна явно приободрили варщика. Он поднял голову и даже попытался улыбнуться. Знахарь тем временем продолжил:
–Ну, насколько я понимаю, теперь моя очередь убеждать нашу гостью в чистоте своих помыслов, и....
–Да перестань ты так выражаться, – поморщился Одноухий. – Здесь кроме нас никого нет, чтобы до опупения словесами доводить. Я в прошлый – то раз думал, что с ума съеду, половину из наговоренного тобой пропустил.
–Нет, пусть говорит, как хочет, у него это получается здорово. И главное – к месту, – перебила Касама Юллин и улыбнулась. – Знаешь, что он Рыжеблуду ответил, когда тот спросил: почему это кот Ракушку чихать и кашлять заставляет, а других нет?
–И что? – радуясь перемене в разговоре, варщик тоже с улыбкой посмотрел на знахаря.
–Я ответил, что всё дело в индивидуальных особенностях организма, – невозмутимо ответил Кун и покрутил большими пальцами сцепленных рук. – Не знаю, понял старший меня или нет, но с вопросами больше не приставал.
–Ещё бы. Я бы тоже не рискнул! – захохотал варщик. – Он и выговорить-то такое не сможет, не то, что догадаться, о чём речь. Ну да шут с ним… Ты чего нашей эльме ответишь?
–А надоело! – Кун так и сидел, глядя на сцепленные руки. – Жизнь эта размеренная надоела и давно уже, только сил не хватало самому себе в этом признаться. А когда в «Соме» Юллин появилась, я, будто проснулся. Смотрю, кипит всё кругом, тайны какие-то, интриги… И подумал я: а ведь это всё опять мимо меня проскочит! Насколько я в люде разбираюсь – ненадолго ты, эльма, у нас задержишься. Не сможешь ты на одном месте сидеть – у тебя цель есть. А у меня? Снова синяки да шишки смазывать и жирных барнов в городе от поноса с пережоров избавлять? Нет уж, фигушки! Была б жива моя Айрин, она сама бы в гущу событий нырнула, да ещё меня погоняла. И так мне стыдно перед памятью её стало, что про себя решил: буду помогать тебе, Юллин, чем смогу, а там будь что будет. Вот и всё. А теперь уж сама решай, ответил я тебе или нет…
Эльма ещё немного постояла, смотря на сидящих за столом, а затем, решительно встряхнув головой, уселась напротив них и заговорила:
–Действуем так: ты, Кун, наведаешься к своему пациенту, Переплюю, и так, между делом, попробуешь выяснить: какие корабли сейчас у Белой стоят, и не жаловался ли кто из капитанов на мелкие неполадки. Сможешь?
–Конечно. Только один вопрос: почему ты думаешь, что этот корабль именно у Белой? Он где угодно может быть – вон их, пристаней, сколько, – развёл руками знахарь.
–Может. Но мне почему-то кажется, что судно там. Сами посудите: вряд ли Рыжеблуд захочет корабелов этих из виду выпускать. А вдруг что не так пойдёт? Значит, он с ними должен как-то встречаться, и проще всего это на близлежащем торговище делать. Какое из них здесь рядом? Приовражное? Вот… Туда – то он без опаски сам наведаться может – старший как-никак. А всё остальное подразумевает ещё кого-то – для связи. Только вряд ли он на это пойдёт, лишний люд ему не нужен, он, вон, даже от Лохмотя тихарится.
–Приовражное только наполовину наше, – возразил Касам. – Вторая половина как раз к Белой пристани относится.
–Ещё лучше. А местного торговища здесь нету, что ли?
–Есть-то оно, есть, да только на нём сейчас пять бабулек друг другу рыбу целыми днями продают, – пошутил варщик. – Чем торговать-то, если кораблей нет, и склады пустые стоят?
–Тем не менее. Я же, с Грошиком и Фильтом наведаюсь на торговища-и на местное и на Приовражное – может там слухи какие ходят.
–А вдруг прознают тебя? – охнул варщик.
–Ты ж не узнал, когда я сюда заявилась. Да и что мне стоит слугу изобразить – кухарку, к примеру: ты ж Ракушку прогнал, вот и нанял нового работника.
–Ага, кухарка, как же! – Касам даже головой покачал от неудовольствия: – Кто ж пойдёт в кашеварню, где выродок не только живёт (это ещё полбеды), но ещё и готовит? Пошлю– ка я с тобой Араю. Она новая кухарка, а ты заместо неё – служка за всё про всё. Так оно достовернее будет.
–И не отпугнёт никого. Одно дело, когда выродок является постояльцем, и совсем другое, когда он слуга, которого и пнуть лишний раз можно, – весело добавила эльма.
–Пнёшь тебя, пожалуй, – рассмеялся варщик. – Грайс твой моментально за такое шкуру спустит. – Эх, – спохватился он, – про него то мы и забыли… Что, если слухи уже поползли? Тогда всё наше притворство насмарку.
Ну, это вряд ли, – вставил своё слово знахарь. – Про Юллин и Гарлина только немногие знают и те из Рыжеблудовой своры. А у них тупоголовый только Детинушка… (прости уж Касам, вырвалось ненароком).
Одноухий только махнул рукой – говори, мол, чего на правду обижаться.
–…который сейчас сидит в Троедомье и ссадины залечивает, – продолжил Кун, поблагодарив варщика кивком головы. – Остальные же, я думаю, будут молчать. Если соседи узнают, что на Дальней поселился Охотник (пусть и без надлежащего разрешения), начнётся суматоха. Рыжеблуду могут задать неудобные вопросы – тот же Переплюй, например. А старшему это сейчас, ну никак не нужно: особенно если мы не ошиблись относительно его планов. Меня беспокоит только Ракушка, но и тут, я думаю, Лохмоть со своими подсуетился. Прибить ее, конечно, не прибьют, а вот запугать хорошенько… – это они умеют. Так что и она молчать будет как рыба. Ну что ж, всё
