другой – горы высоченные! – Женщина прикрыла глаза, растянула персиковые губы в улыбке. – Меня Глафирой, к слову, кличут.
– Есения.
Сенька подумала, сколько же ей лет, раз трое детей, и младшенькая ровесница Макара. Да и ведь не сразу после свадьбы рожать начала. А выглядела, может, годков на десять постарше девушки. Вот что значит – все свое, натуральное и воздух свежий, не загаженный химией и промышленными выбросами. Глафира, точно соскучившаяся по общению, тараторила без умолку. Рассказала, что все мужчины из деревни отправились на покос. Что в этом году лето дождливое выдалось. Мало того, что поздно вышли на поля, так еще, зараза, унесло часть уже убранной, но не сбитой в стога травы. Поэтому, чтобы время не терять, решили единым селом разом накосить на все дворы, а после поделить по головам, сколько кому потребуется. От мал-мала до седых старцев – все на луг с ночевой и отправились. А в деревне только несколько женщин, девки да совсем малые дети остались. Чтобы за скотиной было, кому смотреть.
– Так что ж это я! Все о себе, да о себе. Рассказывай, как там в городах-то? Что в мире творится? Мы в своей глухомани и слыхом не слыхиваем, что делается. Вы откуда идете? Из Варцлава? Или Чара-Чины?
– Мы из столицы, из Чары вышли, – неуверенно начала Сенька. Ей и рассказать-то особо нечего было. Как жил город, девушка не знала, про деревни соседние – тоже только по рассказам Макара. Если только про дракона. Но о нем, наверняка, и тут хорошо знали.
– Ой, ничего себе! – Глафира бросила полотенце на стол, оперлась на него локтями, положила подбородок на ладошки, с любопытством заглянула гостье в глаза: – И? Сюда-то зачем пожаловали?
– Мама, – вошла в комнату с полными руками различных плошек Агата.
– Ой, я сейчас, – подпрыгнула женщина, кинулась помогать дочке.
Сенька успела перевести дух, а заодно и разговор в более безопасное русло. Спросила про ровненькие пуговки-грибочки: где брали, как мариновали. А про дорогу пусть Габриэль рассказывает. У него так хорошо получается зубы заговаривать!
Блондин с Макаром появились вскоре. Девчонка налила им в таз теплой воды, принесла новое полотенце. Кокетливо передала Макару, покрылась пятнышками румянца и юркнула за шторку. После материного окрика вернулась помогать накрывать на стол.
Хозяйкой Глафира была хлебосольной. Сенька теперь поняла, что значит выражение «стол ломится». Резные ножки и вправду грозили разъехаться от тяжести наставленных угощений. Чего здесь только не было! На расписных глубоких тарелочках кружили хоровод огурчики малосольные, патиссоны соленые и помидорчики перцем и баклажаном фаршированные. Подмигивали из соседних плошек рыжики, томленные в сметане, да маховики и маслята с брусникой. Вертела хвостом по голубой каемочке на овальном блюде щука гречей фаршированная, строили глазки карасики копченые. Открыто флиртовала с невидившими несколько дней нормальной еды путниками золотой запеченной корочкой курочка. Просились в рот пироги треухие с мясом, капустой, груздями, репой да расстегаи с рыбой, капустой и сладкие с изюмом и малиной.
– А на заедки, – лукаво подмигнула Макару Агата, – сваренные в меду ягоды и тыква, пастила да орехи земляные. Вкуснотень! Папенька с городу свез.
По продуктовой корзинке, перечисленной девочкой, Сеня поняла, что это десерт. Ну, куда ж тут его! И так можно было всем вместе лопнуть от яств на столе.
– Сейчас еще сбитень согреется. Али кваску налить? – добила гастрономическое раздолье Агата.
Макар согласился на хлебный напиток. Старшим Глафира предложила хмельного меда. Габриэль отказался. А любопытной Сеньке очень хотелось попробовать экзотики. Хозяйка плеснула себе и гостье в оловянные кубки:
– Кушайте, гостюшки дорогие! Здраве будьте! – Одним махом осушила бокал.
Есения пригубила, поморщилась от терпкой сладости. В нос ударили яркие медовые нотки, по языку раскатились можжевеловые, гвоздичные и мускатные, ущипнула за самый кончик перечная жгучесть. Наверное, пить вот так залпом такой оригинальный букет Сенька бы не рискнула. А вот потянуть, понаслаждаться, раскатывая каждый глоток по небу, разбирая на отдельные вкусы, было здорово.
Глафира мучила Габриэля расспросами. Он сухо рассказывал про городскую жизнь, новости с княжеского подворья, окрестных деревень. Есения тихонько злилась. Ей не нравилось, что женщина так много внимания уделяет полукровке, пусть даже использует его всего лишь как информационный колодец. Девушке мерещилось, что хозяйка постреливает глазками, уж очень откровенно кокетничает, излишне улыбчива и вообще чересчур красива, пышногруда и женственна. Себя Сеня рядом со статной Глафирой чувствовала плоской замухрыжкой со стогом сена на голове и похожим на пятнистый крючок конопатым вздернутым носом. Девушка еще в пятнадцать лет, как это модно было говорить, проработала свои рыжие комплексы. Убедила себя, что локоны благородно медные, всегда стильные и удобные – из разряда «встал и уже с прической». Веснушки свои она и так всегда любила. Ей казалось, что они придают шарма и очарования, выгодно оттеняют серо-зеленую радужку больших глаз, делая их пронзительными. Да и курносость в таком комплекте ей к лицу. Но все равно в свете спелой красоты Глафиры Сенька ощущала себе простушкой. На которую Габриэль за весь вечер ни разу даже не взглянул. «Конечно, че ему на меня пялиться. Насмотрелся поди уже за дорогу, – сверлили ревнивые мысли. – Флиртует, подлец бессовестный! Вот пусть только попробует потом подойти. Пошлю, адреса не разберет». Девушка зло впилась зубами в огурец. Кожура хрупнула, брызнул сок. Блондин повернулся, приподнял брови. Сеня неловко улыбнулась с набитым ртом. По щекам пошли пунцовые пятна. Девушка мысленно застонала. «Ну, вот! Теперь не только дурнушка, еще и полная дура! – укорила себя она. Тут же удивилась – Так, Сенька, дорогуша, а ты это вообще чего? Ревнуешь что ли?! Пфф, нет! Это все хмельной мед! Больше пить не буду». Пока Есения мысленно боролась сама с собой, Габриэль закинул удочку:
– Дракон в ваших местах, говорят, обитает. Не шалит?
– А чего ему тут шалить? – очень удивилась хозяйка.
Макар заерзал, забеспокоился, что они выбрали не тот маршрут, но Есения поспешила его успокоить. Подмигнула, мол, все в порядке. Она точно знала, где гнездо рептилии, могла сейчас описать саму пещеру, подступы к ней.
Глафиру дракон, даже если он и жил в соседней подворотне, не особо интересовал. «Не гадит, да и шут с ним», – махнула рукой она. Ей больше по душам о простом о женском хотелось поболтать. Поэтому ко всеобщей радости она отстала от Габриэля, переключилась на Есению. Блондин поблагодарил за ужин и откланялся. Разомлевший Макар еще немного посидел, пару раз зевнул, клюнул носом в винегрет и отправился следом за полуэльфом к своячнице хозяйки. Агата вызвалась проводить, да мать не пустила, послала со
