ПРОЛОГ
Где-то на окраине бедной деревушки стояла покосившаяся и прогнившая хижина. На улице лил сильный дождь, с потолка тут и там капала вода. Женщина устала вытирать лужи и подставлять тазики и ведра. Но это не мешало ей вести спор с мужем.
— Тебе не кажется, что она еще слишком мала? Ей всего восемь лет. И я не отрицаю, что ты, как мать, желаешь для нее только лучшего. Но, побойся Бога, Мари. Это все равно что отдать нашего ребенка в рабство.
— Думаешь, для меня это простое решение? Конечно, я не хочу ее отдавать. Она наше единственное сокровище. Самое замечательное, что когда-либо случалось с нами, но что ее здесь ждет? Ничего, кроме нищеты. Это такой шанс. Благодаря ему она освободится от бедности. Ей будет лучше, чем здесь, откроется лучший мир, а в будущем у нее могут быть шансы на благополучную жизнь.
— О, Мари, когда ты так говоришь, это звучит замечательно. И я бы очень хотел, чтобы это действительно произошло, но…
— Курт.
— Нет, дай мне закончить. Я бы очень хотел, чтобы это действительно произошло, но ты должна понимать, что это только на словах все прекрасно. Такие вещи случаются только в сказках. Наша девочка, не встретит рыцаря на белом коне.
— Значит, ты не уверен, что это правильное решение.
— Конечно. Ты ее мать, Мари. Ни одна мать не отдала бы своего ребенка.
Женщина по имени Мари посмотрела на своего мужа. Это была бедная пара. Кожа лиц обоих была серой и помятой, хотя эти люди не были пожилыми. Глаза проницательные, хранили в себе странную отстраненность, обретенную за годы тяжелой жизни. Как будто они уже давно потеряли какую-либо надежду, но продолжали жить.
— Я не хочу ее отдавать. — прошептала Мари, заставляя пересохшие, потрескавшиеся губы выталкивать из себя эти слова, рыдания мешали ей.
По всему ее телу пробежала дрожь, и она обняла себя за плечи, словно это могло ей чем-то помочь. Ее муж вскоре прижал ее к своей груди, и она заплакала.
— Я знаю. Я знаю, милая.
— Но это единственный выход. Если она останется здесь… — женщина всхлипнула. — О, нет. Я не хочу такой жизни для нее. Не для нашей девочки.
Курт прикусил губу, и его пальцы сомкнулись на серой рубашке жены. Он закрыл глаза и отчаянно поцеловал женщину.
— Я хочу, чтобы она была рядом, как и ты. Но это всего лишь эгоистичное желание. Я знаю, что ты права. — его голос сорвался, дыхание было быстрее и тяжелее обычного, скорее всего, он старался подавить слезы. — Это хороший шанс. Я просто слишком люблю нашу малышку. И боюсь, что она не справится.
— Могу с этим поспорить.
Этой фразы было достаточно, чтобы они оба выпрямились и посмотрели в сторону двери, вытирая влажные глаза.
На пороге стояла маленькая девочка. Ее глаза, как и глаза родителей, переполняла безбрежная пустота, лицо было совсем бледным, а щеки впалыми. Под глазами виднелись темные полумесяцы. На вид ей было меньше восьми лет, она была очень низенькой, а ее конечности казались непропорционально длинными и тощими. Локти, запястья, колени и лодыжки были пугающими на вид, едва скрыты под тонкой кожей.
— Милая, мы скоро к тебе присоединимся. — отозвалась ее мать, но малышка только покачала головой.
Грязные волосы разметались по ее щекам.
— Я все слышала, мамочка. Вам не нужно беспокоиться за меня. Я справлюсь.
Мари обменялась быстрым, испуганным взглядом со своим мужем, который только глубоко вздохнул и пожал ей руку.
— Может быть, и к лучшему, что она все узнала. — пробормотал он достаточно тихо, чтобы услышать это могла только его жена.
— Я знаю, что вы этого не хотите. Я тоже. — ее губы задрожали еще совсем по-детски, а в глазах заблестели первые слезы. — Я тоже не хочу. И мне страшно. Но если мама говорит, что другого выхода нет.
— Мама очень хотела бы, чтобы ты осталась, дорогая. Но если я позволю тебе остаться, ты никогда не узнаешь, что такое нормальная жизнь.
Девочка подбежала к родителям и спряталась в объятиях матери.
— Я бы предпочла быть с вами, чем знать, что такое нормальная жизнь, мама.
— Но если я попрошу тебя поехать. Ты поедешь?
Полные слез глаза матери и дочери встретились.
— Я поеду, мама.
ГЛАВА 1. ЗАБЛУЖДЕНИЕ
***
ЛИАНА
— Где эта бесполезная девка? Лина! Линка!
Такая суета случалась в этом доме довольно часто. Дочь хозяйки дома имела привычку ходить на балы всякий раз, когда кто-то их устраивал. Я привыкла к этому, но это вовсе не облегчало мне жизнь. Наоборот, с каждым разом подготовка к балу была невыносимее, впрочем, как и сама наследница.
И все же я не осмелилась хоть раз сказать что-то против. На меня жаловались, ругали, обвиняли во всем, что только можно было, но я не решалась открыть рот. Я прекрасно помнила слова матери, когда та последний раз поцеловала меня в лоб.
— Что бы ни случилось, дочка. — прошептала мама, глядя мне в глаза. — Помни, что эти люди… Эти люди дают тебе все. Они не должны этого делать, и все же они решили принять тебя. Будь добра к ним, хорошо? Будь добра к ним так же, как к маме и папе. И помни. Иногда лучше кусать зубы и молча работать, даже если слезы мешают.
Тогда я была еще маленькой девочкой. Теперь, лет на десять старше, вздохнула, чтобы успокоиться.
Хайди куда-то запихнула свой пояс и теперь бегала по дому, пытаясь его найти. Впрочем, не потерянный пояс, а того, кто мог бы заняться этим неблагодарным занятием. Но она забыла о том, что за минуту до этого велела мне натереть свои туфли. Поэтому я отложила щетку и, вытерев руки о передник, быстро вышла из коморки, чтобы встретиться лицом к лицу с Хайди.
— Вот ты где, дурында, я тебя уже час ищу. — отозвалась наследница.
Хайди была высокой, темноволосой, молодой женщиной, достигшей своего двадцать пятого дня рождения. У нее была очень бледная кожа и контрастирующие с ней черные глаза. Лицо ее было округлым, но пухлые губы и аккуратный носик все таки делали её милой. Она была симпатичной, и поэтому неудивительно, что на ее руку и сердце было много претендентов. Красота вместе с таким огромным состоянием были еще тем подарком для охотников за богатством.
И все же время играло не в ее пользу. Хайди была очень разборчива. Каждый раз она приводила все новые и новые отговорки, чтобы не согласиться на помолвку. Тот был слишком низок, тот, в свою очередь, имел кривое лицо. Другой был глуп, а другой — слишком беден. Таким образом, она останется старой девой, и ее поведение обескураживало всех ярых сплетниц.
