семь авторов. Большинство материалов по глубине мысли и анализа уступают своему прототипу. Пожалуй, главная ошибка авторов в том, что единомышленников «Вех» они принимают за эталон дореволюционной интеллигенции, не учитывая того, что «веховцы» были небольшим меньшинством, а не типичным настроением интеллигенции последнего предреволюционного десятилетия.
Е. Н. Трубецкой «Энциклопедия права». Киев. 1901 (репринт: N.Y, Chalidze Publications, 1982). В «Вехах», как мы видели, высказывается острое беспокойство по поводу бедности традиции права в русском общественном сознании, об отсутствии в России значительных работ по философии права в духе Монтескье и других западных великих философов-юристов. В небольшой книге покойного профессора юридических факультетов Киевского и Московского университетов делается попытка хотя бы частично заполнить этот пробел. Глубоко верующий философ права (соединение редкое в русской традиции) рассматривает такие вопросы, как право и нравственность, определение права, право и личность, право и общество, право и государство и пр.
Уже в 1918 году Трубецкой предупреждал против всякого максимализма: «Кто хочет, чтобы жизнь человеческая ... превратилась в рай, тот должен
129
благословлять ту силу ...которая ... мешает миру превратиться в ад» и «Тот ложный максимализм, который с мнимо религиозной точки зрения отрицает низшие ... ступени ... во имя христианского идеала отрицает христианский путь: это максимализм не христианский, а беспутный»[1].
С. Л. Франк «Духовные основы общества». Нью-Йорк: «Посев», 1988. Здесь автор видит человеческое общество как неантагонистическое соединение равенства и иерархичности. Равенство существует только как равенство перед Богом и как равенство внутри иерархических структур. Примером чего он видит, например, корпорацию офицеров или дворянства, где все равны внутри как члены единой корпорации, но при этом внутри ее есть иерархия управления и подчинения. «Демократия, — пишет Франк, — есть не власть всех, а служение всех». Иными словами, прочная демократия возможна лишь на основании общепризнанной иерархии ценностей, которая, в свою очередь, опирается на Абсолют, то есть на Бога, без которого исчезает логическое обоснование иерархии да и самой демократии, грозящей в противном случае дегенерировать во власть толпы и анархию.
Примечания к Главе 6
1
Цит. по: В. А. Буков Указ, соч., с. 18.
Глава 7. Первая мировая война как катализатор тоталитаризма
«В настоящее время не много найдется историков, которые верили бы во всеобщие законы развития народов».
Георгий Федотов «Россия и свобода»
130
Первая мировая война была первой в истории человечества тотальной войной. С военной точки зрения она была конечным результатом военных реформ, начатых прусским королем Фридрихом Великим в XVIII веке и завершенных во всей континентальной Европе ко второй половине XIX века. Это была одновременно и первая демократическая война такого масштаба в Новое время. Речь идет о создании огромных постоянных армий, основанных на поголовном наборе среди всех трудоспособных молодых мужчин на определенный срок несения службы, за отбытием которой вчерашний солдат числился в запасе. Затем было несколько категорий запаса, в зависимости от возраста, состояния здоровья и семейного положения резервиста. В случае войны, помимо приведения в полную боевую готовность солдат и офицеров действительной службы, по мере надобности призывались и резервисты — первой категории, затем второй и т. д. Чтобы резервисты не теряли боеспособности, их и в мирное время призывали время от времени на военные сборы. Таким образом, фактически все трудоспособное мужское население было вовлечено в военную машину в той или иной степени. Эту армию мы называем демократической в том смысле, что военной обязанности подлежали все классы: какой-нибудь юный князь Голицын служил солдатом рядом с крестьянским сыном. Правда,
131
в пореформенной России срок военной службы в мирное время зависел от уровня образования новобранца — от 6-годичной службы для неграмотных — в мирное время офицеры были обязаны вести школы грамотности для неграмотных солдат — до 6 месяцев для студентов высших учебных заведений и для получивших высшее образование. В военное время, однако, таких привилегий не было, военнослужащие отличались друг от друга только чинами вне зависимости от полученного образования. Естественно, на практике образованного юношу скорее отправляли на ускоренные офицерские курсы или давали поручения, требующие какого-то образования.
Рост грамотности, сопутствуемый ростом массовой печати, равно как и наличие парламентов, вовлекавших массового избирателя в государственно-политический процесс в той или иной степени, — все эти свойства новой государственной системы требовали от властей разъяснять свою политику пароду, оправдывать ее в глазах избирателя и, таким образом, достигать того, чтобы народ ответил правительству своей поддержкой. Иными словами, в этих новых условиях начинать войну без интенсивной и экстенсивной пропагандистской обработки населения и особенно вооруженных сил, без психологической мобилизации всей нации было безумием. Грозным предупреждением была уже Русско-японская война 1904-1905 годов, окончившаяся в России революцией.
Война, вовлекавшая такие массовые армии, требовала также мобилизации народного хозяйства, путей сообщения и средств связи и транспорта. Полностью в руках определенных государственных органов должны были быть возможности оперативной переброски огромных контингентов вооруженных сил с одного театра войны на другой, обеспечение их питанием, обмундированием и оружием. Государству должны были быть предоставлены права на время войны приказывать фабрикантам производить нужную для войны продукцию в соответствующем количестве и соответствующих типов. Вызываемое этими потребностями сокращение производства или наличия в продаже для гражданского населения товаров широкого потребления — питание, одежда и пр. — требовало введения карточной системы в той или иной форме, что вводило в жизнь некий уравнительно-социалистический
132
элемент и давало правительству беспрецедентную власть над народом, контроля за населением, перераспределения.
Как мы уже говорили, самую тотальную мобилизацию всех национальных ресурсов — естественных, промышленных и людских — провели немцы. Не менее важно было поддерживать дух готовности нации продолжать многолетнюю тяжелую войну, несмотря на все возрастающие человеческие потери и физические страдания, недоедание и прочие жертвы. Самым эффективным средством в этом направлении является пропаганда ненависти к врагу. Чтобы народ был готов поддерживать войну, надо, чтобы он ненавидел и панически боялся противника. Для этого требовалась массивная пропаганда лжи, изображающая противника каким-то кровавым чудовищем и насильником. Причем если в прошлых войнах достаточно было настроить армии против монарха противника, скажем Вильгельма II, то теперь надо было настроить всю страну против всего народа противоположной стороны, надо было, чтобы немцы ненавидели весь русский народ, а русские — всех немцев. Ведь в дело войны теперь вовлечены были не только армии, а все население! И в этом направлении немецкая пропагандистская машина работала вовсю.
Все выше перечисленные факторы будут составными частями тоталитарных режимов.
