значение события к минимуму, было сделано и будет делаться впредь. И аэродром, и маршрут держались в секрете до самой последней минуты, чтобы отбить охоту у потенциальных скорбящих выйти и посмотреть на процессию. Нельзя сказать, что таких желающих было слишком много, но Уоринг прекрасно знал, что общественное мнение — зверь непредсказуемый, способный лизать руку хозяина, но может и укусить.
До сих пор ренегатов и роялистов держали в стороне от этих событий. Они еще только формировали организацию, способную в будущем стать угрозой. Но скоропостижная смерть короля некстати сплотила фракции и сформировала ближайшие цели. Для множества разрозненных элементов эта смерть стала центральным стержнем, точкой сборки. Никто лучше Уоринга не знал, что достаточно пары слов с неуместной интонацией, неудачной фразы, неправильно построенной речи, и тщательно продуманное дело взорвется прямо у него перед носом.
В «Сан» и «Дейли стар» уже намечался сочувственный шум, газеты рассказывали об огромном давлении, с которым бедный король Эдуард столкнулся в свои последние дни. Еще чуть-чуть, и они перейдут к открытому обвинению правительства в том, что на самом деле оно попросту затравило заблудшего, нелюбимого Тедди. Уоринг понимал, что, если их не остановить, в конце концов, на него возложат вину за самоубийство короля. Подобные мысли уже приходили людям в голову, и в скором времени чей-нибудь рот обязательно проговорит их вслух на центральном канале, и с этим придется смириться. Его антимонархическая позиция вызывала ожесточенное сопротивление, — но если последующий протест приведет к новым дезертирствам в палате, и без того незначительное большинство может исчезнуть в одночасье. А вот этого допускать было нельзя ни в коем случае.
Буквально вчера вечером в эфире 5-го канала кто-то заметил, что, возможно, попытка уклониться от серьезной подготовки к похоронам короля свидетельствует о слабой позиции правительства Уоринга.
— Да ерунда это, Том, — заверил его заместитель не далее как сегодня утром. — Обычная спекуляция, этакий журавль в небе. Они же не знают, что мы давно это планировали.
И все-таки вчерашние спекуляции завтра вполне могут стать темой разговоров, за которыми последует настоящая буря в СМИ, подконтрольных оппозиции. Уоринг чувствовал ее приближение; ветер нес ее запахи. Поэтому следовало спешить.
Пока катафалк в сопровождении конвоя ехал по почти пустым улицам города к Букингемскому дворцу. Уоринг решил, что пора бы немного увеличить расстояние между собой и воющей волчьей стаей.
Уоринг отвернулся от залитого дождем окна и сказал:
— Деннис, я хочу перенести церемонию на четверг. — Он решил, что так у роялистов и ренегатов останется меньше времени на подготовку кампании сочувствия. Как только тело короля благополучно предадут земле, оно перестанет работать как эффективный объединяющий фактор.
— Шутите? — изумился председатель Комитета по передаче полномочий. Он внимательно взглянул на своего босса и вздохнул. — О, да вы серьезно… Но это же невозможно! Мы и так не можем крутим педали быстрее. Большинство моих сотрудников не спали уже два дня. Мы никогда…
— Надо, — веско произнес премьер-министр. — Можем сослаться на экономический саммит — сказать, что надо принять дополнительные меры безопасности для защиты глав иностранных государств. Скажем, мы обеспокоены тем, что террористы могут использовать суматоху, вызванную похоронами, для нападения на саммит. Валите все на безопасность. С этим никто не поспорит.
— Да не в объяснениях дело! — отмахнулся Арнольд. — Вы хоть представляете, сколько сил потребовалось, чтобы организовать это мероприятие в субботу? Мы и так работаем на износ, а теперь вы хотите отнять у нас еще сорок восемь часов? Да ведь одних полицейских три тысячи...
— Мне нужны результаты, а не оправдания, — жестко сказал Уоринг. — Не справишься, сам будешь виноват.
Арнольд знал сильные и слабые стороны своего босса лучше, чем большинство людей. Он всмотрелся в напряженное лицо начальника, по которому скользили блики уличного света.
— Что вас беспокоит, Том? — тихо спросил он.
Уоринг уставился на него.
— И ты еще спрашиваешь?
Арнольд на мгновение задумался.
— Думаете о президентстве?
— Попал с первого раза, — проворчал Уоринг.
— Послушайте, — заговорил Арнольд примирительным тоном, — до референдума еще два месяца — восемь недель, включая рождественские и новогодние праздники. До следующих довыборов больше года. Последний опрос общественного мнения высказался за полную передачу полномочий. Семьдесят два процента! Семьдесят два! У нас хороший запас.
— Шесть мест никак не назовешь хорошим запасом, Деннис. Боже, у нас же было больше восьмидесяти.
— Я имел в виду голосование на референдуме. Я помню о местах, Том. Все мы помним о местах. Вы нам каждый час напоминаете. — Он сделал паузу, пытаясь скрыть раздражение навязчивой заботой своего босса о парламентском большинстве. — Мы их обязательно вернем, — заключил он, — у нас даже больше будет. Давайте просто проживем следующие несколько дней без инсульта, а?
— Твой оптимизм заразителен.
— Восемь недель, — повторил Арнольд. — К тому времени монархия будет мертва, похоронена и забыта вместе с монархом. — Он усмехнулся, но его боссу было не до смеха.
— Я не о референдуме беспокоюсь, — объяснил Уоринг. — А вот если кто сейчас запрыгнет на подножку в кэб роялистов, мы можем…
— Какая еще подножка? — усмехнулся про себя Арнольд, а вслух сказал: — Нет же никакой организации, да и кэба никакого нет.
— Вот я и хочу убедиться, что так оно и останется, — твердо сказал Уоринг. — Никакого дерьма с возложением венков. Никакой цветочной выставки в Кенсингтонском дворце.
— Да не будет этого! — воскликнул Денис. — Во-первых, мы в Букингемском дворце.
— Ты же понимаешь, о чем я, черт возьми, — раздраженно прорычал Уоринг. — Цветы будут, никуда не денутся, отменить их мы не в силах. Но я хочу, чтобы их было как можно меньше. Если будут скапливаться, убирай вовремя. И никаких проклятых плюшевых мишек! Их убирать сразу. Понятно?
— Понял. Никаких плюшевых мишек.
— Если кому-нибудь захочется сделать из этого проблему, скажешь, что распоряжение столичной полиции — они, дескать, опасаются бомб. — Выплеснув свои опасения, премьер-министр заметно успокоился. — От этих мягких игрушек люди плачут. СМИ видят слезы. Оно нам надо?
— Понятно, — повторил Арнольд. — Теперь я хочу, чтобы вы тоже кое-что поняли, хорошо?
— Ты о чем?
— Я сделаю все, что вы скажете. Но только не в четверг. Нельзя планировать государственные похороны на следующий день после доставки
