Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
населил своими существами и выдумками.
Тут и пряничные ангелы, летающие с трубами между солнцем и луной, и грустные скрипачи, и вероломные одноглазые клоуны, и девушка, которую перевешивают волосы, и горы, похожие на вышитый цветной ковер.
Короче говоря, полет фантазии.
С первого взгляда может показаться, что такая живопись немножко легковесна, немножко для открытки, но, присмотревшись, обнаруживаешь в ней свои подводные камни, сосредоточенные образы и символы, которые выдают интеллигентного, скрупулезного автора, стремящегося к замысловатым, пестрым, декорированным деталям и сюжетам, а вовсе не к легкомыслию.
Даже солнце и луна выглядят на его картинах как какие-то знаки, а не просто природные тела или явления.
Маяковский пишет циклами: провинциальные пасторали, театр и карнавал, фабричная архитектура, невиданные геральдические зверушки.
Повторяются не только сюжеты и мотивы с «картонными» фабриками или «игрушечными» монастырями, нарочно выполненными в условной манере, но и герои – современные мальвины и пьеро, бродячие музыканты, женщина с щукой, мужчина с птичкой…
Взгляд художника сознателен и сдержан, даже в веселых сценках чувствуется камерность, интровертность подхода. Перед нами взвешенная, любопытная стилизация под некий наив, народное искусство, в которой сочетаются ирония и искренность, склонность к меланхолии и праздничному лицедейству.
Маяковский смотрит на мир сквозь театральные кулисы. Иваново на его работах отличается от реального так же, как персонажи комедии дель арте отличаются от реальных людей. Маска в данном случае не средство что-то спрятать или утаить, а художественный прием, позволяющий автору лучше выявить и удачней выразить интересующие его стороны жизни.
Получается этакий городок в табакерке, но, глядя, как ангел в полусне проплывает над кухонным ножом, поневоле поверишь, что кухонные ножи действительно существуют.
О нем
Елена Толстопятова (выдержка из статьи):
«Владимир Маяковский привнес в наш художественный процесс игровую, смеховую культуру. Он всерьез освоил пластику мастеров „Мира искусства“ и „Бубнового валета“, М. Шагала и А. Тышлера… Герои полотен художника – певцы, музыканты, акробаты, фокусники, ряженые, купальщицы – вовлечены в действия, положенные им по статусу: карнавальные шествия, танцы, музицирование, застолья. Над ними плавают ангелы. Но не довольствуйтесь первым взглядом. Первый взгляд обманет вас, вернее не откроет правды. Художник – наш современник, отражающий драмы и трагедии рубежа веков. При, казалось бы, динамичных действиях полотна В. Маяковского статичны. Как во сне, застывают скрипачи и флейтисты, ангелы и циркачи, воины и купальщицы, собаки, коровы, лошади. Не течет река, не движется лодка. Сновидения сюрреалистов ХX века длятся в XXI».
Он о себе
– Критики пишут: «Театрализация – важный метод освоения реальности В. Маяковским». Вы любите театр?
– Я не могу назвать себя завзятым театралом, но мне интересно, что там происходит, – время от времени хожу на спектакли, смотрю постановки.
– Многие персонажи ваших картин носят маски. Художник, живущий в провинции, вынужден носить какую-то маску?
– Да любой человек – хочет, не хочет – ее надевает. Жизнь разностороння: где-то приходится и сыграть, где-то и самим собой быть. В Иванове поменьше приходится представлять себя другим человеком, в больших городах – побольше.
– Для вас искусство – возможность выпрыгнуть из собственной шкуры или, наоборот, глубже проникнуть в себя?
– Мне нравится, как сказал Пикассо: «Искусство – ложь, которая дает возможность понимать правду». На сто процентов с ним согласен. Я прихожу в мастерскую, начинаю что-то делать, творить, выхожу отсюда, и мне как-то проще адаптироваться в жизни – все встает на место, я более подготовлен к суровым будням, житейским неурядицам. Тут обоюдно – я что-то отдаю искусству, и искусство мне что-то отдает.
Про русский путь и братьев-славян
– В 2000 году меня с группой других художников пригласили в творческую командировку в Сербию. Мы немного опасались, потому что это было буквально через год после того, как американцы бомбили Белград, но желание увидеть и узнать что-то новое во мне пересилило, и я с удовольствием принял приглашение. До сих пор вспоминаю эту поездку, как будто она случилась год или два назад.
– Традиция сербской живописи чем-то отличается от русской?
– У них раньше пошел настрой на французскую живопись, импрессионизм. Мы до сих пор придерживаемся академической школы, а они быстрее отошли от реализма. У них с этим посвободнее. Многие ездят учиться в Германию, Францию, Америку, поэтому они теснее связаны с мировым процессом. Мы все-таки немножко более оторваны от этого, немножко как бы у себя. А они – везде. Сербы мобильнее.
– Современная Россия может чему-то научить Европу, Америку?
– Мы и учим, наверно, всех – и Америку, и Европу. Они только не очень хотят чему-то учиться. Учить-то любой может, а какой результат? Чего мы достигли? Люди все меньше хотят размышлять в последнее время, живут по инерции. Это и в искусстве, и в других сферах жизни заметно. Идешь в магазин – там все готовое, самому готовить ничего не надо. Больше стало потребителей, пользователей.
– Когда я пытался написать рассказ про горы, то столкнулся с тем, что гора ни в один рассказ не вмещается – она все равно выходит слишком маленькая. Вы привезли из Сербии серию горных пейзажей. С какими столкнулись трудностями при ее исполнении?
– Мы много ездили по горам на юго-востоке Сербии, видели и каньоны, и горные реки, и горные монастыри. Там рисуешь, смотришь с высоты птичьего полета, и меня, конечно, поглотила эта мощь, бесконечность горизонта, где земля сливается с небом. Масштабы – несоразмерные. По-другому на все смотришь с горы.
Про науку и искусство
– Одна из ваших выставок называлась «Тайная вечеря». Почему именно так?
– Мы живем в христианской культуре – я крещеный, православный. Не могу сказать, что постоянно хожу в церковь, но стараюсь понять, принять. Мне нравится храмовое искусство, росписи.
– А чем привлекает тема карнавала?
– Душа должна отдыхать, ей нужны праздники. Мне нравятся зрелищность, яркость, пестрота, радостная, карнавальная атмосфера, веселье, игра.
– В Иванове весело живется?
– Да по-разному… Но когда рисуешь, об этом не задумываешься. Ты уже погружаешься в какое-то другое пространство – как в телевизор; живешь в другом мире.
– Вы процитировали Пикассо в одном из ответов. Почему именно его?
– Мне он нравится своим мышлением, философией, опережением своего времени… Пикассо – до сих пор современный. Пока я не вижу, чтобы кто-то мог его обойти.
– А Таможенник Руссо?
– Руссо – другой, он больше от народного искусства шел, но Пикассо мне ближе. Он более эмоциональный, не боится ломать традиции. Надо же обладать большой силой характера, ума, чтобы взять
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
