благодарная публика наградила обоих игроков бурными аплодисментами».
— Карпова она наградила аплодисментами, Карпова, — недовольно ответил Адольф Андреевич.
— Карпова, но и меня тоже. Игра — продукт усилия обоих шахматистов. Да и что считаться, эта партия непременно обойдёт все шахматные издания мира и, возможно, будет вписана в историю, как контратака Маршалла.
— Но вы-то проиграли, Михаил!
— Маршалл тоже проиграл Капабланке, но это не помешало защите стать эталонной.
— Лучше подумайте о другой защите, — сказал Миколчук. Было видно, что он расстроен поражением. В первой же партии! Белыми! В присутствии товарища Михайлова! В присутствии президента и других официальных лиц!
— Всему свое время, время нападать, и время защищаться. Сейчас я буду акклиматизироваться ускоренным порядком.
— И как же мне объяснить это Москве?
— Не знаю. Я бы ответил так: «в связи с тем, что программа акклиматизации не была выполнена из-за несвоевременного отъезда, гроссмейстер Чижик избрал новую тактику, эффект которой проявится во благовремение». А, впрочем, как знаете.
И я принялся за спаржу.
Собственно филиппинскую кухню отложим на потом.
После ужина собрались в гостиной моего номера.
— Итак, матч начался интересно, матч начался остро, и, думаю, все чего-либо стоящие мировые газеты поместили или поместят отчет о первой партии.
— Так-то оно так, но лучше бы это была победа, — сказал Геллер.
— Но хуже, если бы это была ничья, — ответил я.
— Почему?
— Ничья для малоосведомленного любителя — это нечто скучное, не стоящее внимания. И зачастую он прав — два гроссмейстера отбарабанят пятнадцать — двадцать ходов заезженной теории, пожимают друг другу руки, и расходятся довольные: половинка очка, да наша!
— Разве это плохо? На пол-очка лучше, чем ничего!
— Это в турнире. А в безлимитном матче — напрасно потраченное время и нервы. Я так буду считать. Мне сразу становится легче. Вернусь к плюсам: число зрителей, прямых ли, косвенных, вырастет. И это хорошо. Второе. Игра завершилась в основное время, обошлось без откладывания.
— Значит, завтра выходной. Понедельник — запланированный день отдыха. Вот двое суток на акклиматизацию у нас и есть — что тоже хорошо, — подхватила Лиса. — Антон, как дела со спортплощадкой?
— Я договорился с местным клубом, школой Antonio Ilustrisimo. Они согласились предоставить нам зал, площадку и тренера, за умеренную плату. Совсем рядом, я за восемь минут дошел.
— Ну и хорошо.
Общефизической подготовкой лучше заниматься на спортплощадке, с профессиональными тренерами. Меньше травм. Не хватает только вывихов и переломов.
— Тогда на сегодня всё. С завтрашнего утра живем по местному времени. На разминку идём в восемь пятнадцать.
Ну да, шахматисты встают поздно. Потому что ложатся поздно. Сейчас по местному времени час ночи. По нашему же — восемь вечера. Проблема, да. Но мы её решим раз и навсегда.
— А ты, Антон, останься.
Когда остальные разошлись, я попросил его принести мне приёмник.
— И всё?
— И всё.
Приёмник, «Сокол», новейшей модели, я поставил у кровати в спальне. Включил, опробовал. На средних волнах громче всех слышна была радиостанция американской военной базы, что располагалась рядом с Багио. Нет, секретов они не передавали, притворялись гражданскими. О погоде, о спорте, а больше — крутили музыку. Поздравляли с днем рождения то Джона, то Пэта, то и вовсе мистера Синдерчайна. Обещали дождь, ветер умеренный, при грозах порывы до пятидесяти футов в секунду.
На коротких волнах я нашел «Маяк» с нашими, советскими новостями. На борту орбитальной станции «Салют — 6» космонавты Владимир Ковалёнок и Александр Иванченков принимают экипаж посещения в составе полковника Петра Климука и майора Мирослава Гермашевского, представителя Польской Народной Республики. Полёт проходит нормально, самочувствие космонавтов отличное, научная программа выполняется в полном объёме!
Вот там да, там у людей трудности. Замкнутое пространство, враждебный космос, напряженная работа. А я? Я лежу на роскошной кровати в президентском номере люкс-отеля города-курорта, откушав форели, спаржи и всего, чего душа желает. Мне ли жаловаться?
Да я и не жалуюсь. Просто поделился с девчатами приятной новостью: наши опять в космосе! Зачастили, можно сказать.
Подъём — в семь пятьдесят по местному времени. Тяжело, но что поделать? И сегодняшний, и завтрашний день от игры свободны, потому есть время привыкнуть. На самом деле нет. На самом деле пик дезадаптации придётся на седьмой день пребывания в Багио, так утверждает наука. На земле, под водой, в Космосе, седьмой день самый сложный. Но мы постараемся, чтобы он, пик, был не очень уж большим.
В назначенное время мы были в спортивном зале.
Школа Antonio Ilustrisimo — это коммерческое предприятие, специализирующееся на оказании услуг в области физкультуры и спорта. Изюминка — рукопашный бой. Здесь это популярно — изучать восточные единоборства. Реклама — кино, телевидение, где артисты демонстрируют силу то соломенного кулака, то шустрой ноги, а то и вообще — пьяный стиль. В кино получается хорошо, и сотни и сотни жаждущих идут в подобные школы. И учатся, долго и прилежно. Учеников сразу предупреждают: карате, кунфу и прочее — это не драка, это даже не спорт, это путь. И потому не пытайтесь применять их в уличных стычках, пока, по крайней мере, не позанимаетесь лет десять, а лучше пятнадцать. А лучше всего никогда не пытайтесь. Учитесь владеть собой, это гораздо эффективнее соломенного кулака. Это нам рассказали на первом занятии. Мы в ответ заверили, что никаких боестолкновений не хотим, а цель наших посещений — бодрость духа, грация и пластика. Это можно, это будет, пообещал учитель, человек неопределенных лет. Предложил нам приобрести спортивную форму этой школы, особую, другой такой нет. Что ж, дело нужное. Вам какую, обычную или премиум? Премиум получше, натуральные ткани, ручная работа. Берём премиум. Хорошо, когда есть деньги, и сотня-другая песо не становятся препятствием на пути к мечте. Видно было, что учителю нужны деньги, но, с другой стороны, а кому они не нужны?
И мы занимались среди дюжины других учеников, от семи до семидесяти лет. Удивительно, но после занятия я действительно почувствовал себя много бодрее и увереннее, нежели до.
А потом, уже после филиппинского завтрака, пошли малые заботы. Я поручил Нодирбеку, Антону и Ефиму Петровичу проанализировать мой вчерашний позор и отыскать его причины.
А сам стал смотреть газеты, пока не пришел товарищ Миколчук, тоже с газетой.
— Вы видите? Видите? — сказал он, потрясая спортивным листком.
— Вижу. Газета. Местная. Рассчитанная на широкие слои населения.
— Как мы только вчера не заметили!
Я стал разглядывать фотографию. Вот я. Вот Карпов. Вот шахматный столик, на нём часы. На доске все фигуры, никто ладью не украл.
— Да вот же, вот!
У Карпова на табличке с фамилией нарисован флажок. Не американский флаг, а…
— Это флаг шахматного клуба Нью-Йорка! — сказал товарищ Миколчук.
— Да, похоже… — в шахматном клубе Нью-Йорка я ещё не выступал, и потому твердо сказать не мог, так ли это.
— Совершенно точно. Представитель команды Карпова, мистер Ломбарди, это подтвердил.
— Подтвердил, и что из этого следует?
— Следует подать протест! По регламенту никаких флагов шахматного клуба быть не должно. Только флаг ФИДЕ, национальный флаг Филиппин, как организатора, флаг нашей страны — ну, это понятно, — и всё. У Карпова флага нет, он человек без гражданства. Вид на жительство не считается.
— Ага. И тогда он вместо государственного флага вывесил вымпел своего шахматного клуба.
— Вот именно!
— За неимением гербовой решил писать на простой.
— Что? Ну да, в некотором роде.
— Нужно заявить организаторам, что и я хочу!
— Что вы хотите?
— Вымпел спортобщества «Динамо»! Пусть все видят, что у нас поощряются общественные организации, в том числе и спортивные. Нет, непременно нужно заявить! Прямо сейчас, чтобы ко вторнику динамовский вымпел противостоял вымпелу нью-йоркского шахматного клуба!
— Но я думаю, нужно его вовсе убрать, этот нью-йоркский клуб.
— Но тогда как мы прославим «Динамо»? Нет, раз уж соперник сделал интересный ход, нужно этим воспользоваться! Или вам не нравится «Динамо», Адольф Андреевич? Может, вы за «Спартак» болеете? Или за «ЦСКА»?
Болеть за «ЦСКА» с некоторых пор люди в чинах перестали, во всяком случае, явно. Не афишируют.
— «Динамо», так «Динамо», — согласился Миколчук. — Я сам старый динамовец, выступал за нашу команду по пулевой стрельбе, второй разряд имел.
Я не стал уточнять, что за «наша команда». Какая надо, такая и наша.
Удивительно, но Миколчук выглядел бодрее любого из нас. Крепкий кофе? Или старый конь чует битву?
Мы расстались в состоянии взаимного благорасположения, и Миколчук пошёл биться за «Динамо».
А к нам устремились
