Всю осень длилась правительственная переписка. Как вспоминал Саймон: «В октябре был обмен письмами между мною, как председателем комиссии, и Рэмзи Макдональдом, как премьер-министром, в котором говорилось, что комиссия “теперь вступила в заключительный этап своей работы и надеется быть в состоянии представить ее отчет в начале следующего года”. Мы подчеркнули, что в рассмотрении направления, которое, вероятно, примет будущее развитие Индии, имели огромное значение отношения между британской Индией и индийскими штатами, и предложили схему процедуры публикации нашего отчета, в соответствии с которым индийские штаты будут приглашены для консультации, наряду с внутренним правительством и представителями различных партий британской Индии, для полного решения индийской проблемы. Рэмзи Макдональд ответил в письме, датированном 25 октября, что принимает предложение, которое только что сделала комиссия, и это стало началом конференции круглого стола, назначенной на следующий год. По совпадению, премьер-министр написал, что наше предложение подняло вопросы такой важности, что он “думал, будет правильным, прежде чем ответить на них, проконсультироваться с лидерами других партий”, и что они согласились с его ответом. То, чего, однако, не было в письме Макдональда, это того, что правительство под свою ответственность собиралось заранее выпустить декларацию о статусе доминиона для Индии»222.
Саймон не знал, что, будучи в Лондоне, Ирвин уже снесся с Болдуином по вопросу заявления о статусе доминиона, и тот, конечно же, дал согласие своему другу и любимцу. Невилл Чемберлен писал сестре: «Я хорошо знаю, как это произошло. Он (Болдуин. – М.Д.) видел Эдварда, который сказал ему, что ничего нового в заявлении нет, но оно было необходимо, чтобы предотвратить серьезную проблему в Индии в декабре (два заявления, которые мне кажутся несовместимыми друг с другом). Он поехал в Экс-ан-Прованс, и представитель министерства Индии подготовил проект, сказав, что Рэмзи хочет знать, соглашается ли он на это или нет; и что Эдвард активно выступает за. Тогда С. Б. сказал, что ничего не знает об этом, но, если Эдвард за, все должно быть в порядке. Я думаю, что это было самым неподходящим и несправедливым просить, чтобы он согласился на такое заявление, и, конечно, его согласие было только личным, но очевидно, если партия не поддержит его, а я, конечно, думаю, что она не поддержит, он окажется в очень смущенном положении»223.
Как замечал Сэм Хор о той ситуации и позиции Болдуина: «Он слепо доверял суждению вице-короля, и его естественные инстинкты были всегда более либеральными по индийским вопросам»224. Стенли Болдуину эта история чуть не стоила карьеры и партийного лидерства. К концу 1929 г. он и так находился не в лучшей своей форме. Консерваторы проиграли выборы, лорд Бивербрук объявил личную войну «старой шайке» и раскачивал лодку, создав свою Объединенную имперскую партию, куда перетягивал тори, недовольных Болдуином. К Невиллу Чемберлену толпой тянулись делегаты, умоляя его взять на себя партийное лидерство, но он отказывал каждому, говоря, что «С. Б. мой друг и мой лидер, и я не стану вести игру, какую Л. Д. вел против Асквита»225. Чемберлен честно рассказал обо всем этом Болдуину, находившемуся в подавленном состоянии, и тот стал приходить в себя.
Однако партийные страсти вокруг возможного заявления о статусе доминиона для Индии не утихали. Категорически против выступали либералы Ллойд Джордж и лорд Рединг, бывший вице-король. Джон Саймон, которому наконец обо всем сообщили, просто напросто грозил своей отставкой, если подобное заявление будет сделано в обход комиссии. МакДональд тоже считал, что обходить стороной комиссию нельзя, как бы ни хотелось поскорее стабилизировать обстановку в Индии, куда уже возвращался ее вице-король.
В возвращении Ирвина особенно согревала мысль о том, что его новый вице-королевский дворец в Нью-Дели был готов, и ему не придется больше ютиться в старом, куда менее шикарном. Памятуя об угрозах Неру-сына о кампаниях гражданского неповиновения, если статус доминиона не будет гарантирован до конца 1929 г., Ирвин собирался сделать заявление. Вернувшись в свое вице-королевство, он немедленно вызвал к себе Ганди, обоих Неру и других индийских политиков, чтобы обрадовать их перед официальным сообщением: «Но восточный ум в сравнении с западным работает по-другому, и такое различие интеллектуального понимания, в котором метод и время всегда были верными слугами, способно легко породить недоразумения. Тем не менее, вроде бы преодолевая это различие, острые умы моих посетителей не замедлили понять важность заявления. Я чувствовал, что на этот раз Великобритания, так часто действуя слишком мало или слишком поздно, действовала вовремя»226.
В ночь перед публикацией Ирвин получил срочную телеграмму от Болдуина, который, предвидя шторм, умолял его отсрочить заявление. Вице-король не мог этого сделать, так как подобный шаг, тем более после его анонсирования перед индийскими лидерами, был бы расценен неверно. Он проигнорировал С. Б. и 31 октября своей вице-королевской волей сделал следующее заявление: «Ввиду сомнений, высказанных как в Великобритании, так и в Индии в отношении толкования намерений британского правительства по принятию статута 1919 года, я уполномочен от имени правительства Его Величества четко заявить, что, по нашему мнению, в Декларации 1917 года подразумевается естественный вопрос конституционного прогресса Индии – получение статуса доминиона». Эти слова были подобны взрыву бомбы.
Консерваторы окончательно раскололись. Остин Чемберлен и Черчилль заняли непримиримую позицию по вопросу и отказывались выражать малейшую поддержку Болдуину, давшему согласие на такое заявление. Присоединился к ним и Биркенхед, среди тори началась смута. В Палате общин неистовствовали либералы, которые видели в этом, в конце концов, пощечину своему партийному товарищу Саймону, возглавлявшему парламентскую комиссию, которая одна только и могла делать такие выводы. Раз Ирвин уже заранее сообщил обо всем, фактически результаты работы комиссии теперь были не важны, хотя даже еще не были опубликованы.
Вице-король все же справедливо рассчитывал, что, несмотря на то, какую реакцию его слова имели в Великобритании, Индия примет их с благодарностью, однако и этого не произошло. Когда в Дели собрались практически все представители индийских политических сил, включая обоих Неру, Ганди, Сапра, Али Джинну и т. д., они заявили, что соглашаются на конференцию круглого стола, но перед ней должно было быть сделано еще несколько шагов, гарантирующих «более спокойную атмосферу». Политические заключенные должны быть освобождены, Индийский национальный конгресс должен получить самое большое представление на конференции; а сама цель конференции должна состоять не в том, чтобы определить, будет ли и когда статус доминиона получен, а скорее – спроектировать конституцию для нового доминиона. Это имело под собой основания.
