я попал?
Мужик вроде проснулся. Внимательно, но недобро посмотрел на меня, сел в постели.
–Так бы и сказал, что новенький. Не страшно. Где мы все – не знаю. И никто не знает. Мы тут появляемся вдруг. Где? Я бы тоже хотел знать наверняка! Ты верующий?
–Да не очень. Как то крестили, но в церкви не был с тех пор. Постой, ты на что намекаешь?
–А вот на это на самое! Те, которые верующие, говорят, что мы в чистилище. Есть у христиан такая сказочка. А которые неверующие про пришельцев говорят, или про эксперименты спецслужб.
–А ты? Ты знаешь?
–Никто не знает, говорят тебе! Ты поживи немного, пообвыкнись. Тут вот только и есть, что сон и служба. А больше нет ничего. Сам все увидишь! А я сплю!
И мужик опять повалился на постель.
Я глядел на него в полной растерянности. Пришельцы, чистилище, эксперименты. Ну, попал! А что было раньше? Жил себе, не тужил. Но ничем таким особым не выделялся. Если я умер, так это, значит чистилище. Потому что ни на Рай, ни на Ад не похоже. А я умер? Интересно, чувствует человек после смерти свое тело, как я его сейчас чувствую?
Что там, в Библии про воскресение? Ну да, там что-то про то, что после Страшного Суда (или до?) все мертвые воскреснут, и плоть оденется, нет, кости оденутся плотью.
Или облекутся? У меня кости явно облеклись! Тело все же признак жизни. Значит, пришельцы или злобные спецслужбы? Чего им надо- то? Мужик этот, храпит вон!
Видно, тоже, – живой! Он говорил так спокойно. Если эксперименты и ставят, то это не больно. Все, нужно спать! Утро вечера мудренее! Хотя сейчас, наверно, утро и есть? Или вечер?
И я поплелся в свою (свою, блин!) комнату. Номер которой, теперь я знал, 32.
Проснулся я сразу. Огляделся. Все серое. Я все помню. Приключения ходячего мертвеца продолжаются! Где же эти сраные экспериментаторы, или дежурный ангел, или кто-нибудь?! Мне бы… и тут я понял, что мне, собственно, ничего не нужно.
Мне не нужно даже почистить зубы! Я всю жизнь чистил после сна зубы! Мне нужно было чистить зубы! Но не сейчас! Сейчас я чувствовал… нет, я НЕ чувствовал что нужно почистить зубы или помыться. Я не чувствовал голода, и нужду справить я не хотел. Нужды не было! Еще раз ощупал и осмотрел себя, где мог. Все без изменений.
Я готов был уколоться чем-нибудь, чтобы проверить, потечет ли кровь. Но нечем было. Изо всей силы ударил кулаком по стене. Увы! Боль была, и сильная, но даже кожи не расцарапал. Стена была какая-то пластмассовая, не мягкая, но и не твердая. Она как бы чуть поддалась, чуть спружинила, и в результате – ни царапины. Ничего не понял, и вышел в коридор. И зашел в соседнюю комнату. На кровати спала женщина.
Дама средних лет тяжело посапывала. Я не стал ее будить. Просто стал заглядывать во все комнаты. Комнат было 99, и почти половина были пустыми. То есть там ничего вообще не было. В остальных были кровати, и на многих спали люди. Но были и пустые кровати. Люди были разные: женщины, мужчины, молодые и пожилые. Не было стариков и детей. За этим исключением – зайди в любой автобус – как раз таких увидишь. Все одеты одинаково. На этом мои исследования закончились, потому что в коридор вышла молодая женщина. Я мог что-то у кого-то узнать!
Но не узнал. Женщина отвечала коротко, и как-то непонятно. Может, я ей не понравился, может, нет у нее настроения с утра (так утро сейчас или вечер?). Мужик вчера сказал больше и ясней. А к этой информации женщина добавила только одно: времени здесь тоже нет. Ни дня, ни ночи. Всегда одинаковый серый свет.
–А что такое служба?
–Идите в поле прямо, там увидите.
Вот и весь разговор.
Пришлось идти в поле. Поле как поле. Только трава какого-то серо-зеленого цвета. Скорее, даже, серого. Не густая и не высокая. Была бы трава зеленой, да свети солнце, было бы, наверно, красиво. Степь без конца.
Шел я долго (времени нет, но шагов-то проделал много). Дом был виден, хотя уменьшился в размерах. Значит, законы перспективы здесь работают, но кривизна поверхности либо отсутствует, либо отрицательная.
Наконец увидел что-то. Оказалось – палка, даже не палка а доска, и на ней полотнище, вроде флага. И рядом на земле молодой человек с черной жиденькой бородкой. И волосы длинные, черные, разделенные посреди головы пробором. Сидит, вертит в руках сорванную травинку.
Задумался о чем-то.
Я кашлянул. Он покрутил головой, как бы отбрасывая дурные мысли, и слабо так улыбнулся:
–Поддержка пришла? Вы новенький? Я вас на службе раньше не видел.
–Я новенький и ничего не знаю.
–А тут и знать нечего. Нас всех похитили пришельцы. Некоторые тут свихнулись на Боге, так они нас считают покойниками. Вот Вы скажите: Вы себя чувствуете покойником?
–Вроде нет, но я еще хотел бы разобраться. Ударил по стенке, но не расцарапался даже!
– А укусить себя не пробовали? Тут многие пробовали! Кровь идет нормально. Сворачивается только быстро. И пот есть, и слюна. Но это еще не все. Вы знаете, что мы не едим и не испражняемся? А то, что во время сна потная и грязная одежда превращается в чистую, а порванная заменяется новой? А то, что мы здесь ни любить ни ненавидеть не можем? Еще узнаете! Но у меня есть аргумент! Если бы это было чистилище, то народу здесь было бы полно! А так нас всегда немного. Правда, какое-то время почти все комнаты были заняты. А теперь опять меньше половины. Люди появляются и исчезают. Точно говорю, это инопланетяне! Нас ведь, кстати, собрали говорящих на одном языке. Ни детей ни стариков! И эти черные дыры!
–Какие?
–А вот Вы сейчас посидите, и увидите.
И мы еще долго (сколько долго, если времени нет?) сидели молча. Я все порывался задать хоть один вопрос, но студент (я его так мысленно назвал) прикладывал палец к губам, предупреждая о молчании
Наконец я увидел, что воздух прямо передо мной как бы плотнеет. Это было как проявляющаяся фотография. Только проявлялась пустота. Я откуда-то знал, что это именно ПУСТОТА. И я захотел, чтобы ее не было. Сильно захотел. И ее не стало.
–Ну вот, Ваша служба началась, – сказал «студент», – поздравляю! Кто первым сломал кровать, прикрепил к доске простыню, и
