Однажды вечером Фарух вернулся домой раньше обычного. Он был непривычно – задумчив и рассеян, долго не хотел объяснять встревоженной Эльнаре причину своей грусти, но потом решился пойти на откровенность. Устремив на девушку серьезный взгляд больших карих глаз, взгляд, от которого ее сердце тут же забилось, словно крылья подбитой метким стрелком птицы, он с печалью в голосе произнес:
– Я люблю тебя, свет моей души, однако есть причины, по которым я не могу пока взять тебя в жены, хотя очень этого хочу! Ты прекрасна, юна и невинна, как та утренняя звезда, красой которой я, не в силах забыться сном, порой любуюсь из окна опочивальни! Поверь, я не хотел бы смущать твой чистый светлый разум, но ты настойчиво просишь меня объяснить тебе причину моей грусти, и я вынужден сделать это признание. Ты не представляешь, любовь моя, как долго я держал себя в руках, пытаясь обуздать нестерпимые желания моего грешного тела, но, увы, на собственном примере я убедился, что есть предел человеческим силам и воли. Мне мало тех ласк, что ты великодушно даришь мне каждый вечер. Мои и душа, и тело жаждут большего!
– Я вижу в твоих прекрасных глазах, Эльнара, страх и понимаю тебя, ведь невинность – это самое святое, что есть у девушки, и она по праву принадлежит ее супругу. Я же пока не могу назвать себя твоим мужем. Я знаю, что мы обязательно поженимся и будем счастливы, как никто на свете, но только чуть позже. Скажи мне, счастье и смысл моей жизни, смогла ли бы ты быть со мной близка до того счастливого мгновения, когда мулла освятит наш с тобой союз, согласно мусульманским законам? Не бойся, я не стану лишать тебя невинности. Есть другие способы, помимо того, о котором ты, должно быть догадываешься, доставить мужчине наслаждение. Поверь, я ценю твою девичью скромность и невинность, и ни на чем не настаиваю, но в твоих руках, душа моя, сделать меня счастливым! Ах, Эльнара, если бы ты только знала, как я бесконечно одинок в этом мире!
Крайне смущенная просьбой Фаруха, Эльнара разрывалась душой, не зная, как ей поступить, дабы не обидеть любимого, и при этом не поступиться собственными нравственными принципами, однако его последняя фраза положила конец ее внутренним колебаниям. Эли сделала шаг навстречу Фаруху. Он подхватил ее на руки и понес в свою опочивальню. Бережно уложил на огромное низкое ложе, загасил ночник. Пока в кромешной темноте любимый освобождался от одежды, Эли, с некоторым сожалением осознавая, что отступать уже поздно, пыталась сообразить, как ей вести себя дальше.
– Как жаль, что мы не изучали этого в Школе красоты! – простодушно подумала она, ломая голову над тем, что же имел в виду Фарух, говоря о неких способах сделать приятное мужчине.
– Все-таки очень любопытно, – размышляла Эли, стараясь морально подготовить себя к предстоящему испытанию, – что ждет меня, если любимый, по его словам, не намерен лишать меня девичьей чести, но хочет, чтобы я отдалась ему? И, вообще, кем я смогу считать себя после этого: девушкой или женщиной? Ах, о чем это я думаю? Разве любовь – не самое главное?
Эли невольно вздрогнула, когда склонившийся над ней Фарух, словно бы угадав ее тайные мысли, нежно прошептал:
– Я люблю тебя, и это – главное!
Позабыв о всех своих тревогах и сомнениях, Эльнара обвила руками шею любимого и прошептала в ответ:
– Я люблю тебя, солнце моей жизни!
Фарух покрыл поцелуями ее зардевшееся от смущения лицо, спустился ниже, ловкими руками избавляя любимую от ненужного сейчас платья.
От ласковых, но сильных прикосновений его умелых рук чувствительное тело Эли трепетало, словно струны рубаба, на котором до появления в их доме Айша-биби изредка играл её отец, выплёскивая в музыке свою, по-прежнему не утихавшую тоску по любимой Фариде.
– Я люблю Фаруха! – думала Эльнара, отдаваясь в сладкий плен доселе неведомого ей восхитительного чувства. – Да, это и есть любовь, когда ты полностью растворяешься в другом человеке, без раздумий и колебаний вверяя ему свою душу и тело, потому что он – твоя, когда-то утерянная половинка, твой главный смысл жизни, твоё истинное предназначение на земле! Я говорила, что никому не позволю распоряжаться своей жизнью, потому что была юна и не знала любви, не знала этой, поистине упоительной власти мужчины, способной заставить тебя позабыть обо всём на свете. Всё – суета сует, главное – любовь.
– Главное – любовь, – словно эхо раздался голос любимого, и Эли вновь поразилась тому, как порой слово в слово совпадают их мысли, что бывает только у действительно любящих друг друга людей.
В окно заглянула круглая любопытная луна, осветив своим ярким светом сплетённые в тесном объятии обнаженные тела влюблённых. На нежных девичьих щеках заалел румянец смущения. Восхищённый Фарух покрыл их жаркими поцелуями, одновременно лаская руками маленькую упругую грудь с устремлёнными ввысь сосками. Эльнара не сдержала сладострастных стонов, выгнувшись всем телом и ещё крепче прижавшись к возлюбленному, ощущая волнующую тяжесть и жар в самом низу живота.
Не ожидавший от неопытной девушки каких-либо проявлений страсти, Фарух не стал медлить. Мягким, но настойчивым движением он вложил в трепещущие руки Эльнары своё главное мужское оружие и показал милой, как ей следует обращаться с его самой большой гордостью.
К удивлению мужчины, сие невинное занятие привело его пылкую возлюбленную в настоящий экстаз. Ухватившись обеими руками за горячую твёрдую плоть и уперевшись головкой о своё, изнемогающее от жара лоно, она то сжимала ствол в отдельных, особенно возбуждавших её местах, то кончиками пальцев быстро пробегала по всей поверхности, как будто играла на свирели, то подобно лодочке ласково и долго скользила маленькими ладошками по невероятно – большой и очень твёрдой плоти, вызывавшей у неё одновременно чувство искреннего восхищения и некоторого страха.
Незаметно для себя Эли унеслась в заоблачные дали. Её роскошный чёрный волос небрежно разметался по подушкам, густые длинные красиво – изогнутые ресницы взволнованно трепетали, слегка приоткрытый и очень соблазнительный рот дышал подлинной чувственностью. В эти чудные мгновенья Эльнара была необыкновенно хороша и до боли желанна. Полюбовавшись этой трогательной красой, Фарух жадно впился в сводившие его с ума пухлые вишнёвые губы. Податливый девичий рот принял его гибкий язык не просто с благодарностью, но словно воронка стал нетерпеливо вбирать его внутрь в нестерпимой жажде наслаждения. В Эли во весь голос заговорил великий инстинкт любви.
Этот страстный зов не мог быть не услышан самцом, всегда готовым ринуться в бой. Фарух откинулся на спину, легко намотал длинный волос на руку, а затем подтянул к себе девушку так, что его мужское достоинство оказалось у самых её губ. Он полулежал на высоких белоснежных подушках, его мужественная смуглая грудь, поросшая мелкими волосками, равномерно вздымалась, а глубокий взгляд красивых карих глаз излучал власть и абсолютную уверенность в себе. Эльнара, за свою недолгую жизнь уже усвоившая, что мужественность – это всегда несоизмеримо больше, чем просто сила, смотрела на него зачарованным любящим взором.
– Бери, – негромко приказал Фарух и прикрыл глаза.
