сказал мне Гэлин? Он ничего ко мне не чувствовал. С тех пор, как я разорвала связь наречённых, он вообще ничего не испытывал.
Он должен быть мёртв внутри, верно?
Что-то коварное зашевелилось во мне, и захотелось посмотреть, правда ли это. И разве можно выбрать лучший момент, чем тот, когда я насквозь промокла от ледяного дождя?
Я с улыбкой стянула с себя кофту и бросила её на пол. Я проследила за его взглядом до своего красного кружевного лифчика и насладилась тем, как его глаза раскрылись шире. От него явно не укрылось то, как ледяной дождь повлиял на мои соски. Он замер неподвижно, как древние статуи снаружи. Буквально на секунду его рука потянулась к моей талии. Затем он сжал её в кулак и убрал в сторону.
Восхитительно.
Я склонила голову набок.
— Мне нужна помощь, чтобы снять штаны. Они насквозь промокли. Ты предельно ясно дал понять, что не испытываешь желания, так что это не должно вызвать проблем, верно?
Когда он посмотрел мне в глаза, его взгляд испепелял и пронизывал насквозь. Видимо, он всё же что-то чувствовал… просто не хотел это признавать.
Я шагнула ближе, невинно и широко распахнув глаза.
— Ты же не хочешь, чтобы я замёрзла, верно? Ты сам сказал. Ты не чувствуешь желания, так в чём дело?
Я расстегнула пуговицу брюк, затем положила его руки на мою талию. С легчайшей улыбкой он стянул с меня штаны, действуя слишком быстро — будто его раздражало, что я раскрыла его блеф.
Он помог мне высвободить ступни из штанин, затем снова поднялся, и его взгляд скользнул по моим голым бёдрам, задержался на маленьких красных трусиках, ярко контрастировавших с моей бледной кожей.
Я надула губы.
— Мне понадобится помощь, чтобы добраться до подушки, мой лишённый желания друг. Хорошо, что ты не будешь отвлекаться на похоть и всё такое, — я немного переборщила? В эти дни приходилось довольствоваться любым поводом развлечься.
На его подбородке дёрнулся мускул, все мышцы груди застыли неподвижно, пока он смотрел на моё полуголое тело.
Затем он шагнул вперёд, подхватил меня на руки и уложил на подушки в тепле от огня.
Я едва не потянулась к нему, но заставила себя остановиться. Если он хотел меня, ему придётся признаться в этом.
Я смотрела, как он подходит к кровати и берёт оттуда тяжёлое одеяло. Он накрыл им меня, и я подтянула покрывало до подбородка.
Мне было тепло, жар огня согревал щёку. Мышцы так устали, что мне казалось, будто меня парализовало, но впервые за целую вечность я испытывала умиротворение.
Я глянула на Гэлина, который теперь развешивал мою одежду для просушки. Он выглядел таким же измождённым.
Теперь я понимала, почему он так радостно улыбался, когда вернулся за мной в коридор. Как и я, при входе в комнату он, должно быть, сразу увидел камин. Он развёл огонь, а потом вернулся за мной.
Может, я почувствовала себя немножко виноватой за то, что дразнила его.
Гэлин устроился в кресле, всё так же оставаясь без рубашки. Чёрный пар поднимался от его татуировок, глаза не отрывались от огня. Было очевидно, что он могущественный колдун, но я знала кое-что, что неизвестно никому другому в девяти мирах.
В глубине души он был по-своему милым.
Гэлин увидел, что я смотрю на него, и удерживал мой взгляд так долго, что я подумывала отвернуться. Затем он заговорил хриплым шёпотом.
— Утром мы пойдём искать источник. Отличный бросок Скалей.
— Я практиковалась, — пробормотала я.
Я откинулась на подушки, и мои веки отяжелели. Я закрыла глаза, слушая потрескивание поленьев в камине, шум ветра за окнами и что-то ещё.
Отдалённый вой. Дети Фенрира всё ещё были где-то там и зализывали раны.
Глава 22. Али
Не знаю, как долго я спала, но когда я проснулась, Гэлин исчез. Но почему я проснулась? Снаружи царила почти абсолютная тьма — должно быть, луна спряталась за облако. Огонь, ранее освещавший комнату, почти прогорел. В очаге лишь слабо тлели угли.
Где Гэлин? И что меня разбудило?
Затем я услышала это — отдалённый крик. Слишком высокий, чтобы его издал волк или мужчина.
Здесь где-то была женщина.
Пока я пыталась переварить этот факт, последовал очередной крик.
— Эй, Гёндуль!
Пауза, за которой раздался женский смех. В нём слышался не один голос, а как минимум четыре или пять, все женщины.
— Гёёён-дуууль!
— Заткнись, Хильдр, — рявкнул второй голос.
— Гёндуль, ну чего ты такая гадкая троллиха?
— Хильдр, я не в настроении.
— Проклятые боги, ты едва не сбросила меня с лошади.
Что вообще происходит? Что это за женщины пререкаются посреди ночи? И где, раздери его Хельхейм, Гэлин?
Я приподнялась на локтях, с облегчением обнаружив, что сон смыл паралич измождения. Медленно встав на ноги, я подкралась к двери и прижалась к ней ухом.
Через дубовую древесину, я слышала, как остальные женщины разговаривают и смеются, хотя не могла разобрать слова. Я чувствовала себя маленьким ребёнком в спальне, подслушивающим за вечеринкой родителей. Полагаю, мы ворвались сюда без приглашения, но здесь явно кто-то жил. Должно быть, это они усеяли пол обглоданными костями.
Голос Гёндуль донёсся сквозь древесину как выстрел.
— Тебе надо нормально держать плечо при атаке копьём.
— Ты же знаешь, что я на прошлой неделе потянула мышцу.
— Ой, не выдумывай, ты знаешь, что не можешь получить травму. И я видела, как ты пила из рога. Вот поэтому ты не можешь поднять копьё. Вялое оружие. Совершенно бесполезное.
Другая женщина разразилась хохотом в ответ на шутку Гёндуль, и я едва расслышала ответ Хильдр.
— Эта медовуха придаёт мне сил.
Хлопнули двери. Залаяли собаки. Кто-то крикнул «Заткнитесь во имя Хельхейма, тупые шавки». Затем последовало громкое бормотание: «Боги, чёртовы собаки не перестают тявкать. Что в них вселилось?»
— Хильдр, закрой ты чёртову дверь, ты же знаешь, что щенки Фенрира тебя не послушают, — прокричала Гёндуль.
— У кого медовуха? — завопил кто-то.
— Вот, — ответил другой голос.
Последовала долгая пауза, затем:
— Боги, это согревает мои титьки.
Женщины взвыли от смеха.
— А твои титьки замёрзли? — смех сделался ещё громче, затем кто-то выкрикнул: — Титьки Хильдр — чистый лёд.
Я подумывала о том, чтобы попробовать выскользнуть из комнаты и выглянуть через перила, но тут Гёндуль крикнула:
— Захлопните пасти, старые ведьмы, я пытаюсь насладиться своим рагу.
Кто-то начал глумиться.
— Рагу! Готова поспорить, тебе хотелось бы сардельку к этому рагу. Давно тебе не перепадало, да?
— Заткнись, Хильдр, — сказала Гёндуль. — Я не нуждаюсь в напоминании.
Но к этому моменту Хильдр
