– Экая цаца! – Незамеченный за мечтами господин Чиков вернулся к столу в самом бодром расположении духа, и теперь кивал на улицу. – Она ведь с нами в первом классе ехала.
Евангелина Романовна как раз остановилась напротив и, запрокинув голову, разглядывая какую-то вывеску, скрытую от мужчин угловым козырьком. Платок соскользнул с головы барышни, ее волосы рыжели в сгущающихся ранних сумерках.
– Я ведь ее еще на вокзале в Мокошь-граде приметил, очень уж яркая девица. Хотел сразу в ресторане к ней подкатить, - продолжал адвокат, - да посмотрел, как эта гордячка кавалеров отшивает, передумал.
Барышня Попович за стеклом беззвучно расхохоталась и решительно пошла к подъезду. Чиков пpисвистнул:
– Однако!
– Что там? – Волков кивнул официанту, желая расплатиться.
– Там, Григорий Ильич, «Храм наслаждений». Бордель! А я еще познакомиться не решался. Ох-хо-хо. Прошу простить великодушно, я откланиваюсь. Нет, это немыслимо. Вы, сударь, оставайтесь, кушайте, я велю халдею на мой счет записать. – Адвокат натягивал шубу, пританцовывая от возбуждения. - Сейчас Сереженька все разузнает, сейчас. Будет чем компанию завтра развлечь.
Он выбежал из ресторации, но направился не к борделю, а в противоположную от него строну, и скрылся за торговыми рядами. Γригорий Ильич оплатил свой обед,тщательно вымыл руки в туалетной, оделся перед ростовым зеркалом.
«Учудили вы, Евангелина Романовна,изрядно. До беды себя довели. О чем думали? Собирались танцами своими яматайскими против вооруженных охранников выступать? Или взорами жаркими опиумного курильщика на чистую воду вывести? Мечетесь все, вынюхиваете. Репортерка? Идиотка! Форменная рыжая идиотка».
Григорий Ильич вышел на площадь, прогулочным шагом обогнул торговые ряды. Чиков стоял на углу, возбужденно беседуя с какой-то дамой. Дама была «за тридцать» и посему обхвата немыслимого. Шуба ее кунья говорила о немалом достатке, модная заграничная шляпка подпрыгивала в такт словам, на широком переносье в том же ритме подпрыгивало пенсне. Волков спокойно осмотрелся, убедился, что у немногочисленных покупателей, продавцов и просто прохожих интереса не вызывает,и повернув навершие трости особым образом, поднял ее над головой на манер зонта.
Грегори Волкав был профессионал, лучший из лучших,и инструментами обладал соответственными. Мощный многофункциональный артефакт подготовили лично для него лучшие чародеи туманной империи, звались они «Орден Мерлина»,и продавали свои услуги как государственным имперским службам,так и каждому, кто мог заплатить. Немалую, к слову, цену. Партия боевых тростей, заказанная департаментом полиции для вооружения констеблей, стоила управлению почти годового бюджета. Когда Волков похвастался обновкой покровителю,тот как раз находился в британской столице с визитом, услышал в ответ:
– Экая занятная чепуховина! И что она может? Заместо фонаря светить? Руны определять чародейские? Нет, вещица полезная, не спорю,и машешь ты ею ловко. Что еще?
Григорий проворачивал навершие то так, то эдак, исторг из трости молнию, струю дурманного газа, заточенный шип, весь арсенал, упакованный местными чародеями в обычную форму мужского аксессуара.
– Че-пу-хо-ви-на, - по слогам сказал покровитель в носовой платочек,коим предусмотрительно прикрыл лицо от ядовитых испарений. - Может против тутошних злодеев достаточная, но тебе, Гриня, вовсе несоответственная. Нам с тобой такие баталии вести придется, в том числе,и против чародеев…
Он выбросил платочек, постучал пальцами о колено:
– Но сама мысль мне нравится, не рыться по карманам, чтоб нужный артефакт достать , а чтоб все под рукой было. Орден Мерлина, говоришь? Те еще сквалыги… Ты, мальчик, ступай, мне поразмыслить надо, завтра приходи, в это же время,только не сюда. Как же оно у вас называется? Балаган там еще.
– Пикадилли? - почтительно переспросил Волков.
– Точно! Найдешь контору погребальную, скажешь…
Далее следовали привычные в их общении указания. Назавтра, посетив погребальную контору, покровителя Григорий Ильич не встретил, зато получил от одноглазого хозяина заведения свою именную трость, личную, мощную, единственную в своем роде. Тут можно было бы ещё уточнить, что ночь накануне презента молодой человек провел в выматывающем, болезненном чародейском сне, отвечая на сотни вопросов, возникающих из душной черноты, в которую он провалился.
Теперь же, на рыночной площади уездного Крыжовеня,коллежский асессор Волков поднял свой артефакт над головой на манер ручки зонта и, не таясь, но стараясь не натолкнуться на прохожих, приблизился к господину Чикову с его необъятной собеседницей.
– Да что сызнова начинаешь, – ругался Сергей Павлович, – чуть что, ко мне бежишь, за любой мелочевкой. Ты чиновная дама , а не шлындра фонарная, сама разберись,или в приказ ступай, заяви о побеге.
– Ага, - шмыгнула женщина носом, – чтоб ко мне в приют с обыском заявились? Плавали, знаем.
– Так то раньше было, при Блохине, новый пристав совсем зеленый,ты тревогу о пацаненке изобрази, да и довольно.
– Сереженька-а, не хочу я в приказ, по тихому хочу-у. Ты ведь мужи-ик, скажи фартовым, чтоб пособили.
– Чтоб я с этой безделицей к солидным людям совался?
– Так не в лоб! Что ж я, совсем без понятия? Вели сколопендре своей поспособствовать, она всех тутошних обслуживает. Скажи, для меня, скажи, будет ей, бесстыжей, жемчужный гарнитур, на который она в театре завистничала.
– Бабы, – вздохнул Чиков, - все мечты о побрякушках. И стоит твой… как там его… Мишка жемчугов драгоценных?
– Стоит, Сереженька, - женщина сняла пенсне, промокнула платочком глаза, принялась тереть им же стеклышки, - только не пацан, репутация приютской директрисы Елены Николаевны Чиковой, на ней только моя власть над зверятами этими держится. А, знаешь что, я передумала, не получит Манька гарнитура, обойдется. Оба вы с нею за так постараетесь, потому, пошатнется подо мною трон казенный, сколопендра Мими на бобах останется. Кто ей ещё будет столько девушек молоденьких в заведение поставлять?
Адвокат резко выбросил вперед кулак, прямо в лицо супруги. Волкову пришлось отступить,чтоб его не забрызгало кровью. Организму Сергея Павловича явно уже требовалась новая порция отравы, от того он сейчас и ярился. Кажется, побои были Чиковой привычны, она запрокинула голову, расхохоталась, привлекая еще больше внимания окружающих:
– Правда глаза колет?! – Нацепила пенсне и, прижав к разбитому носу платок, горделиво пошла прочь.
Сергей Павлович бросил ей в спину ругательство. Привлеченная скандалом толпа стала потихоньку расходиться. Волков отступил за угол, пережидая,и последовал за Чиковым,только он продолжил движение. Переулок вывел из на улицу Сливовую,табличка висела на перекрестном столбе. Григорий Ильич догадывался, куда держит путь. Все бордели устроены более менее одинаково,и сейчас его, скорее всего, вели к черному ходу «Храма наслаждений». Уж сколько Волков за службу свою этих «наслаждений» насмотрелся,и «обителей»,и «садов» и «морей», да любое слово возьми, добавь к нему «наслаждений», непременно с таким названием лупанарий отыщется. На пороге Сергея Павловича встретила темноволосая дама атлетического телосложения в пеньюаре на голое тело,и, невзирая на мороз, долго с адвокатом лобызалась.
