Ну, ничего, завязывать с ними дружбу я не собираюсь. До охоты — всего три дня. А после охоты либо я поеду домой, либо ряды моих соперниц поредеют.
Князь и на ужин приходит с опозданием. Начинаю думать, что слухи о его любви к пунктуальности — это всего лишь слухи.
Он приветствует гостей, садится во главе стола, и трапеза продолжается. Его сиятельство неразговорчив, и в столовой воцаряется напряженная тишина. Девушки еще не настолько хорошо знакомы с Елагиным, чтобы запросто завязать беседу, другие же гости, приглашенные поохотиться, еще не прибыли.
Я украдкой наблюдаю за хозяином. Он не отдает предпочтения никому из участниц отбора. Более того, он вовсе делает вид, что никакого отбора и нет. Он не разглядывает потенциальных невест, не пытается задавать им вопросы. Неужели ему настолько всё равно, кто станет его женой?
Он холоден, суров, и я вижу, что даже Настасья Павловна чувствует себя неуютно. А некоторые девицы в его присутствии даже не могут есть. А может быть, не хотят. Да-да, в той книжке с правилами этикета, кажется, было сказано, что в гостях незамужняя девушка не должна много кушать и разговаривать.
Ну, и пусть морят себя голодом. Мне присутствие Елагина не мешает отдать должное мастерству его повара, и я с аппетитом съедаю и гусиный паштет, и кусочек тушеной баранины, и восхитительный десерт (неужели, это всего лишь запеченные яблоки?)
Я настолько увлекаюсь едой, что, кажется, привлекаю внимание князя. И Настасья Павловна уже подает мне знаки, призывая к благоразумию. Да пожалуйста — откладываю ложечку в сторону и промокаю губы льняной салфеткой.
После ужина Настасья Павловна с Ириной Николаевной отправляются отдыхать. И даже Соня заявляет, что устала в дороге и хочет прилечь.
Я же решаю, что нельзя терять ни единого дня в Елагинском, и отправляюсь исследовать особняк. Жаль, что здоровье не позволило княгине Артемьевой приехать сюда — поддержка друга мне бы не помешала.
Никто не запрещал нам выходить из наших комнат и гулять по дому и парку. А парк здесь восхитительный, это я уже успела понять.
Для начала я изучаю первый этаж — помимо обеденного и танцевального залов, тут большая библиотека и картинная галерея. Пожилой лакей по моей просьбе охотно показывает мне все помещения, рассказывает о висящих на стенах оружии и портретах князей и княгинь Елагиных. Стараюсь запомнить каждую мелочь. Интересуюсь, где находится кабинет хозяина. Мой экскурсовод отвечает, что на втором этаже.
Благодарю за интересный рассказ и в одиночестве отправляюсь в парк. Там, как и в особняке, всё стильно, но не помпезно. Этакая простая и оттого особенно милая красота. Деревья и кустарники не стриженные, а естественной формы, тропинки, бегущие туда, куда им хочется, пруд с лебедями.
Отойти от крыльца далеко я не решаюсь — уже стемнело. Но пруд завораживает, и я долго стою, прислонившись к большому дубу. Так долго, что почти сливаюсь с окружающей средой, и даже пробегающие по дорожке слуги меня не замечают. И, кажется, не только слуги…
Хозяин дома собственной персоной облюбовывает себе место на скамеечке неподалеку от того дуба, к которому прильнула я. Он не один, а в компании незнакомого мне усатого мужчины.
Первый мой порыв — осторожно ретироваться. Отступить в темноту и вернуться в дом по другой дорожке. Не хватает еще, чтобы они подумали, что я подслушиваю!
Но, приняв такое решение, почему-то продолжаю стоять на месте.
— Изволь объясниться, Степан Андреевич, как вышло так, что ты отступил от первоначального плана? Между прочим, из-за твоего самоуправства серьезно пострадал человек! — в голосе Елагина я слышу металлические нотки.
— Простите, ваше сиятельство, — разводит руками его собеседник, — но разве я мог подумать, что Антипка бросится прямо к лошади? Ему велено было на дорогу выбежать, а как карета приблизиться, в сторону отскочить. Вот Демид опосля него всё правильно сделал, по уму.
Неужели они говорят о дневном происшествии? Невольно подаюсь вперед, прислушиваюсь.
— Ты мне зубы не заговаривай! — прерывает его князь. — Мы с тобой о чем договаривались? Что ворота будут закрыты, а когда барышни прибудут, перед ними кто-нибудь из баб или мужиков припадок разыграет. Ты говорил, есть среди них такие артисты, что кого угодно убедят.
Усатый мужчина вздыхает:
— Да так мы сначала и сделали. Только никто из барышень даже из кареты не вышел. А одна и вовсе потребовала, чтобы припадочного поскорее от ворот унесли — не ровен час, еще заразным окажется. Вот я и подумал, что для большего эффекта…
— Хорош эффект! — продолжает сердиться Елагин.
— Да кто же знал, что Антипка таким неловким окажется? Я ему что велел — нижнюю рубаху загодя кровью куриной намочить и пятно-то котомкой прикрыть. Перед каретой на дорогу выскочить и тут же — обратно. А как карета проедет, падать на землю и истошно кричать. А он, дурила, под оглоблю полез.
— Ладно, — чуть более мягким тоном говорит хозяин. — Как он сейчас себя чувствует?
— Прямо-таки превосходно! — сообщает Степан Андреевич. — Рана почти затянулась, а уж как я сказал, что вы ему за это рубль даете, он и вовсе норовил с постели вскочить, да я не позволил.
— Ну, хорошо, — кивает Елагин, — значит, ты говоришь, что к раненому Антипу подошла только одна барышня? И кто она?
Я чувствую, что краснею. Хорошо, что темно. Хорошо, что они меня не видят.
— Княжна Вера Александровна Бельская, — докладывает усатый. — Разумеется, это не мое дело, но вы бы присмотрелись к ней, ваше сиятельство. Очень красивая барышня!
Я вижу, как князь поводит плечами — будто в один момент ему стало холодно.
— Я обойдусь без твоих советов, Степан Андреевич, — говорит он. — Ты лучше за хозяйством присматривай — в доме вон сколько гостей. Не хотелось бы, чтобы какая промашка вышла.
— Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство! Только зря вы так легкомысленно относитесь к возможному браку. Я знаю — у вас не было намерения жениться, и если бы не пожелание его императорского величества… Только раз уж вы в это ввязались, не стоит принимать решение наобум. Лошадь вон и то иной раз долго выбираем, а тут — жена! Жена поддержкой и опорой мужу быть должна. А уж в вашем-то деле особенно.
— Много ты понимаешь, Степан Андреевич! — усмехается Елагин. — Ты же знаешь, именно я настоял, чтобы в отборе принимали участие только девицы из дальних губерний, не бывавшие прежде в столице, не представленные ко двору. Дебютантки. Они не избалованы дорогими нарядами и драгоценностями, не испорчены петербургским обществом. Я хочу сам вывести свою избранницу в свет, научить ее всему тому, что положено знать княгине Елагиной.
— Манерам-то нужным, спору нет, — бухтит усатый, — вы любую из них научите, ваше сиятельство. Медведь вон на ярмарке тоже всяким фокусам обучен. И ради вашей благосклонности любая из этих барышень пойдет на что угодно. Да только наряды, драгоценности — это всё напускное. А сердце-то — оно или есть, или нет. И никакие манеры и драгоценности не сделают злое сердце добрым.
