Николас обнял ее и прижал к себе, но стыд и унижение недавали ей расслабиться. Если бы не соседи, Саймон изнасиловал бы ее в ту ночь.На ней уже почти не осталось одежды, и не было сил сопротивляться.
К счастью, соседи — молодая супружеская чета — оказалисьнастоящими друзьями. О том, что произошло, они сказали только адвокату, и токогда Соренза попросила их об этом. Это было единственное, что помогло ейсохранить остатки самоуважения.
— Где он сейчас? — глухо спросил Николас.
— Разбился на машине с очередной подружкой несколько месяцевназад, — дрожащим голосом ответила Соренза. — Его тетка, та, которая ссимпатией относилась ко мне, сообщила об этом в письме.
— Жаль, что он так легко отделался, — прорычал Николас.
— Возможно, — согласилась Соренза, удивляясь, почему у неепо-прежнему тяжело на сердце. Разве в книгах не пишут, что человеку становитсялегче, если он с кем-нибудь поделится своей бедой?
— Итак, из-за него ты решила сторониться мужчин, — заключилНиколас. — Я очень хорошо понимаю тебя, но прошу, не позволяй ему и дальшепортить тебе жизнь. Сейчас все по-другому. У нас все по-другому. Ведь тычувствуешь это?
Она осторожно отодвинулась от него. Саймон говорил те жесамые слова, когда просил ее стать его женой.
— Мы с тобой не такие, как все, Соренза. — Его красивыесеро-зеленые глаза сейчас светились каким-то неземным, завораживающим светом. —Мы две половинки одного целого, и наша жизнь будет прекрасна, я обещаю.
Соренза до боли сцепила пальцы и пробормотала:
— Те же самые слова.
— Те же самые?
— Неважно, — покачала она головой.
— Для меня важно, — стараясь сохранять спокойствие, возразилНиколас. — Мне не нравится, что ты постоянно сравниваешь меня с ним, Соренза.
— Я не это имела в виду... — Она запнулась.
Ей было прекрасно известно, что именно это она и имела ввиду. Между Саймоном и Николасом было так много общего! И не только красиваявнешность и богатство, но и стальная воля. Даже в самых страшных кошмарахСоренза не могла представить, что под внешним обаянием Саймона скрываетсяхолодный и жестокий зверь. Как же она могла быть уверена в Николасе?
— Соренза, я не тот подонок, за которого ты вышла замуж, —твердо сказал он. — И я люблю тебя.
— Рассказывая мне о Кимберли, ты сказал, что любовь — этоприятное заблуждение, которое существует только в воображении, — напомнила емуСоренза. — Рано или поздно сомнения и недоверие все разрушат, разве не так?
Николасу захотелось взять ее за плечи и встряхнуть за то,что она так не вовремя и некстати привела его слова. Изменилась не толькоситуация, изменился он сам.
— Я просто выразил точку зрения большинства мужчин, скоторой когда-то был согласен, — сдержанно произнес он. — Но сейчас я думаюиначе. Я ведь имею на это право, или это только привилегия женщин? Я хочу бытьс тобой, Соренза. Всегда.
— А если ты снова передумаешь, что тогда? — с напряжением вголосе спросила она и пристально посмотрела на него.
Саймон уверял, что она испортила ему жизнь, что она ничтожество,которое никому не нужно. Последние десять лет Соренза постоянно боролась снавязанными ей мыслями, которые заставляли ее жалеть и презирать себя.
— А что, если ты не создан для семьи и будешь винить меня втом, что я заманила тебя в ловушку? Что, если я окажусь никуда не годной женой?
— Он это говорил? — спросил ее Николас. — Он говорил тебевсе эти ужасные вещи?
— Неважно, — покачала она головой. — Просто я больше такогоне вынесу. Прости, но я с самого начала была откровенна с тобой.
— Да, это правда, — задумчиво произнес Николас. — Ну так чтоже нам теперь делать?
Соренза посмотрела ему в глаза. Никогда в жизни она нечувствовала себя такой несчастной.
— Ничего.
— Я с тобой не согласен, — мягко возразил он.
Соренза не смогла скрыть своего удивления. Она ожидала, чтопосле ее слов он просто пошлет ее к черту.
— Я сказала то, что думаю.
— Это тебе кажется, что ты так думаешь. — Николас всемисилами старался побороть в себе страстное желание прижать ее к себе ипоцеловать. — Я не верю, что это правда.
Он закрыл глаза и откинулся на спинку дивана, вытянувдлинные ноги.
Крохотные пылинки танцевали в луче солнца, который падал наковер большим теплым пятном, и Соренза какое-то время неотрывно следила за ихбеспорядочным движением. Затем нерешительно поднялась. К горлу подступил комок.
За последние месяцы она узнала о Николасе достаточно — отего коллег и из собственных наблюдений, — чтобы не сомневаться в том, чтотерпение не в его характере. Такое поведение, как сейчас, было для него несвойственно. По крайней мере, это противоречило тому, в чем раньше Соренза былауверена. Так как же она могла верить Николасу, если он столь непредсказуем?
— Кажется, кто-то говорил о кофе? — прервал тишину егонизкий грудной голос.
Соренза машинально повернулась и, пошатываясь, побрела вкухню. Ей трудно было осознать, что она только что рассказала Николасу, именноему, про свой брак с Саймоном.
О чем он сейчас думает? Соренза стояла рядом с раковиной итак сильно сжимала в руках фарфоровую чашку, что у нее побелели суставы.Считает ли он ее жалкой и глупой? Испытывает ли к ней отвращение такое же, каки ее бывший муж? Зачем, Господи, зачем она рассказала ему? Соренза зажмурилась,пытаясь остановить слезы.
— Все хорошо.
Она не слышала, как он подошел. И сейчас, когда сильные рукиНиколаса обхватили ее за плечи, у нее не осталось сил сопротивляться.
— Я знаю, что тебе было трудно говорить о нем, но его большенет, Соренза, — сказал он где-то над ее головой, прижимая к своей мускулистойгруди. — Такие негодяи, как он, встречаются в каждом поколении. Это моральныеуроды, которые отыгрываются на хороших и добрых людях. Они неполноценны ипытаются компенсировать свою ущербность жестокостью. Я рад, что его нет вживых, иначе мне пришлось бы разобраться с ним, как он того заслуживал.Воспоминания разбередили твою старую рану, но раны заживают, поверь мне, илучше их прочистить, как бы больно при этом ни было.
Но дело было не только в ее несчастном браке, и сейчасСоренза окончательно это поняла. Смерть матери, самоубийство отца, годыощущения собственной вины за произошедшее. И вот наконец ей встречается тот,кто любит ее по-настоящему, кто кажется ей спасителем... А в итоге что?Реальность сродни ночному кошмару и ужасающая пустота после развода. Болеетого, боязнь, что то, что может прийти на смену этой пустоте, будет не менееужасно.
