остановила Марата:
— Оставь его. Мы выяснили то, что нужно.
Валеев, как бы с сожалением, убрал оружие.
— Не трогать тут ничего, — приказал он шоферу. — Тебя вызовут, не вздумай смыться. А пока свободен.
Шофер поспешил уйти. Петелина осмотрела кабину. Там висел дождевик, смутивший Марата. Универсальная вещь для грибников и потрошителей — убережет от проливного дождя и от брызг крови, если потребуется.
Марат спросил:
— Будешь звонить Кулику?
— Чтобы нарваться на грубость? Нет уж, с меня достаточно.
— Жалко оперов: бегают по электричкам, дежурят на вокзалах. А Токаев умотал на машине, не на этой, так на другой.
— Кулик их не отзовет, будет отрабатывать все версии. Лучше скажи, если Токаев уехал, то куда?
— Ясно куда — рванул из города.
— Это я и хотела услышать. Очевидная версия. Но в этом деле очевидные версии оказывались ложными.
— Что ты имеешь в виду?
— Токаева ищут везде. На трассах, на вокзалах, но не в городе. Все думают, что он в бегах, и спешит убраться как можно дальше.
— А ты сомневаешься?
— Я думаю.
— Для тебя это одно и то же?
— Когда мысль одна, то нет сомнений, а когда мыслей много…
— Понятно. Так что будем делать? — поторопил Марат, предпочитающий действовать.
— Заглянем в его кабинет.
Они прошли в отделение судебно-медицинской экспертизы. Дверь в кабинет Токаева была заклеена полоской бумаги с печатью.
— Здесь уже побывали, — показал Марат.
— Не сомневаюсь. Открывай.
Марат осторожно, чтобы не порвать, отклеил бумагу, они вошли в кабинет. Следы торопливого обыска были видны повсюду.
— Спешили, — констатировала следователь.
— Каждый хочет быть первым. За маньяков звездочки на погоны быстрее всего падают.
Среди вороха бумаг на столе выделялась рамка с семейной фотографией Токаевых. Елена взяла ее, рассмотрела и убедилась в правоте классика — счастливые семьи похожи друг на друга, а несчастье каждого настолько индивидуально, что способно превратить нормального человека в маньяка.
Она промолвила:
— За сына он отомстил, убив чиновника по закупкам медоборудования. Но жизнь Токаева потерпела крах не в больнице, а раньше, на Ярославском шоссе и по вине другого чиновника, выехавшего на встречку.
— С тех пор он убил восьмерых. Может и тот среди них.
— А если нет?
— Поймаем, узнаем. Недолго маньяку бегать.
— А я хочу знать сейчас. Если Токаев не добрался до главного виновника своей трагедии, то никуда он не уехал. Он в городе и готовится к новому убийству. Недаром он переехал именно во Владимир.
— И как мы узнаем фамилию чиновника?
— Ты сказал, что у него водитель Кузнецов, — припомнила Елена.
— Вот именно. Был бы Смит — другое дело.
— И он порезал лицо? — продолжала развивать идею следователь.
— Ему наложили несколько швов, заклеили и отпустили.
— Значит, на лице остались шрамы.
— Что это нам дает?
— Версию. Одного водителя со шрамом на лице мы уже знаем.
— Ты имеешь в виду… — начал догадываться Марат.
— Он сказал, что у него распространенная фамилия, могут перепутать и напугать жену неточной информацией.
— Какая же?
— Сейчас узнаем. — Елена позвонила в справочную «скорой помощи» и сказала: — Старший следователь СК Петелина. Мне нужно уточнить фамилию пациента, которого вчера вечером приняла ваша бригада около ресторана «Гончаров».
Она замолчала, в ожидании ответа. Потом выслушала и поблагодарила. В ее руке оставалась рамка с фотографией. Она вернула ее на стол, еще раз посмотрела и сфотографировала смартфоном.
— Теперь можем ехать, — сказала она Марату.
— Куда?
— В больницу, к человеку со шрамом.
50
Больница находилась рядом. Путь к ней занял ровно столько времени, сколько потребовалась Петелиной на объяснение, что персонального водителя вице-губернатора Васильева зовут Кузнецов Виктор Викторович, и шрам у него на лице характерен для автомобильных аварий.
— На ловца и зверь бежит. — Валеев остановил машину и показал на бритого плотного мужчину, выходящего из больничного корпуса. — Вот он!
Кузнецова сопровождала заботливая женщина, видимо, жена.
— Выписали, — догадалась Елена. — Мы вовремя.
Она вышла из машины и перехватила семейную пару.
— Виктор Викторович, нам надо поговорить.
— Что еще?
Кузнецов узнал следователя, но держался иначе, чем при первой беседе на лежаке в «скорой». Осознание, что он стал жертвой не банального автоугона, а покушения на высокопоставленного чиновника, придало ему ореол героизма.
— Ко мне приходили ваши, я все рассказал, — проворчал Кузнецов.
— Врач прописал ему отдых, — встала на защиту мужа жена.
— А меня не вчерашний случай интересует, — заявила Петелина, разглядывая его шрам.
— Чего?
— В районной больнице дежурил неумелый хирург?
Кузнецов дотронулся до шрама, скривился:
— Вчерашняя студентка. Я сам ее успокаивал.
— Заметный шрам.
— Ерунда, я не девица на выданье.
— Вашему шефу Васильеву тогда тоже повезло. Только два ребра сломал?
— Трещины.
— Это он приказал гнать по встречной?
Кузнецов нахмурился и спохватился:
— Вообще-то, эти сведения засекречены.
— От простого народа, а я старший следователь. — Петелина мило улыбнулась его супруге: — Мы отойдем, поговорим.
Стоявший за ее спиной Валеев, шагнул вперед и взял Кузнецова под локоть. Тот поморщился, но не осмелился возражать. Они отошли к машине.
Петелина предупредила водителя:
— Я знаю про ДТП на Ярославском шоссе. Дело закрыто, по закону вам ничто не угрожает. По закону, — подчеркнула она.
— Что-то не так? — насторожился Кузнецов.
— Вы же знаете, не все в жизни происходит по закону. Тем более наши законы написаны недавно в эпоху гуманизма, а существуют более древние. Око за око, например.
— Вчерашнее нападение, как-то связано… с тем делом?
— Начнем по порядку. Расскажите подробности ДТП. — Кузнецов замялся. Петелина подчеркнула: — Это в ваших же интересах.
— В тот день в Москве у какого-то министра день рожденья был. Николай Егорович в подарок картину купил в Плесе. Шишкина, Левитана — я не разбираюсь. Мы ехали оттуда и опаздывали, Васильев злился, боялся не успеть на торжество, от министра его карьера зависела. Ну и приказал гнать. А тут еще дождь проклятый. Ну, в общем…
Шофер рубал рукой, поджал губы и замолчал.
Петелина безжалостно освежила его память:
— Во встречной машине, не столь безопасной, как ваша, погибли двое: женщина и ее восьмилетний сын.
— Я включил мигалку, — оправдывался шофер, — они должны были уступить дорогу.
— Скажите, Кузнецов, кто-нибудь еще интересовался тем случаем?
— Шрам не скроешь. Николай Егорович велел всем говорить, что мы съехали в кювет, стукнулись в дерево. Ребята позубоскалили и быстро забыли.
— А за последнее время кто-нибудь поднимал эту тему?
— Кому охота ворошить старое. Хотя… — Водитель свел брови, прикусил губу и потер шрам.
— Я вас слушаю, — мягко голосом поторопила Петелина.
Кузнецов склонился к ней и перешел на нервный шепот:
— Когда Ивакина убили… Помните, у его дома ваша черно-белая психопатка мне дорогу перекрыла?
— Ну.
— Там один врач
