будто объятый приятным теплым огоньком, сейчас скажет что-то важное.
«Правда в том, что… Я, кажется, люблю тебя. Я бы хотела не любить. Но я не могу с этим ничего поделать».
Вспышка, и снова аэропорт. Почему я это вижу? Почему я думаю о каком-то абстрактном образе, хотя сейчас сижу напротив вполне реальной жены, которую я люблю? Любил… До того, как…
От неудобной беседы меня спасает деликатное похлопывание сзади по плечу.
— Заждались уже, смотрю.
— Привет, Денис, — бросает Дашка, хотя ее взгляд по-прежнему устремлен в мою сторону.
Все, наконец-то. Теперь можно и выдвигаться к стойке регистрации. Скоро все это закончится.
Найти нужное табло с номером рейса не составило труда. Осталось дело за малым — сдать багаж, получить посадочный талон и все. Попрощаться с близкими и улететь.
У стойки — небольшая очередь в лабиринте из черных заградительных шнурков. Но, в сравнении с очередями в какой-нибудь Египет, она кажется крошечной. Да и девушка за стойкой работает довольно оперативно. Пять минут, и оказываюсь напротив нее. Вымученно улыбаюсь, кладу чемодан на багажную ленту и протягиваю девушке паспорт с загранником и электронный билет. Та быстро сверяется с документами, с базой, и вот уже, с выражением искреннего и слегка глуповатого дружелюбия протягивает мне талон с паспортами:
— Приятного полета, Максим Алексеевич!
— Да-да, — киваю. — Спа… — очередное потрясение оказалось настолько сильным, что оно пронзило меня насквозь. — Подождите, как Вы меня назвали?
— Максим Алексеевич, — повторяет девушка. — А что?
Я судорожно открываю паспорт. И правда — Жеглов Максим Алексеевич. Не подкопаешься. Вот только одна проблема есть.
Мое отчество не Алексеевич!
Я поднимаю растерянный взгляд на Дашку и Дэнчика и вижу за их спинами девушку с огненно-рыжими волосами, собранными в два аккуратных хвостика. Она это замечает и игриво мне подмигивает. В ее янтарных глазах танцуют дикий танец веселые бесенята. Меня обдает волной тепла. А рука почему-то сама тянется к карману джинс, где я нащупываю какую-то бумажку. Я бы и не обратил внимания, но сейчас чувствую, что это то, что мне нужно видеть. Достаю, разворачиваю. И вижу там надпись слегка корявым почерком: «Беру уголь для Ульяны. А ты подавись!». И злобная рожица в конце.
И тут с моих глаз будто падает пелена. Я все вспоминаю. Абсолютно все. Свою жизнь, настоящую. Как мы с Дэном встретились на улицах нашего родного поселка. Как попали в пионерский лагерь «Совенок». Все дни, которые мы там провели. Как я несколько часов бродил по шахтам, потеряв всякую надежду на спасение. И, самое главное, я вспоминаю ее. Мою Алису. Теперь все ясно, теперь все сходится. Мое борющееся подсознание весь день кидало мне подсказки, а я их даже не пытался проанализировать!
И еще я вспоминаю того единственного человека, которому я и представился, как Максим Алексеевич. Если, конечно, слово «человек» еще к нему применимо. Пионер. Черт возьми, как знал тогда.
Аэропорт замер. Цвета вокруг поблекли. И я понимаю, что все смотрят на меня. Лица Даши с Дэнчиком, как и лица всех вокруг, начали разглаживаться, меняясь на глазах, точно масляные. Будто какая-то сцена из фильма ужасов. Алиса мне кивает и ее образ превращается в дымку. И тут сквозь нее появляется он.
— Догадался-таки, сволочь, — мягко произносит Пионер.
Ну надо же, какие мы… м-м-м… тактичные.
— Знаешь, я всегда был довольно проницательным, — с вызовом отвечаю я, скрестив руки на груди. — Чего про тебя не скажешь, Семчик. Хотя вынужден признать, что шоу ты устроил неплохое, я даже почти поверил. Дай догадаюсь, с Дэном ты тоже самое сделал?
Пионер сжал губы. Уменьшительно-ласкательное обращение с моей стороны его определенно выбесило.
— Сколько живу — не перестаю поражаться людскому идиотизму, — раздраженно прорычал тот. — Такие иногда человеческие особи попадаются, что ни один мастер оригинального жанра не придумает. Ты получил жизнь, о которой всегда мечтал. Да, это иллюзия. Но ты сейчас действительно хочешь променять все это на точно такую же иллюзию, с той лишь разницей, что придумал ее не я? Черт, а мне казалось, что это я кукухой поехал.
— Приятель, тебе реально стоило получше меня изучить, — усмехнулся я. — С чего ты решил, что это именно то, о чем я мечтаю? Покопался в моей голове, увидел, что когда-то мне было больно, и решил сыграть на этом? Построить для меня идеальный мирок с твоей точки зрения? Спасибо, не надо. Я уж как-нибудь сам.
— Сам? — в безжизненных глазах Пионера пронеслась искорка веселья. — Ну-ну. В шахтах ты уже готов был сдаться. Как и после ссоры с рыжей. Что у нас выходит в остатке? Одна ошибка, две, три… Они наслаиваются друг на друга, и под этим грузом люди ломаются. Рано или поздно. Хочешь ты этого, или нет, но мы с тобой довольно похожи. Так что вряд ли ты станешь исключением.
Забавно, он говорил как мальчик, которого лишили возможности проявить себя с лучшей стороны.
— Да, люди, бывает, ошибаются, — киваю. — Это нормально. Вот только человека характеризует не ошибка, а реакция на ошибку. Ты, может, и сломался, но это твои проблемы. Не надо меня, пожалуйста, с собой сравнивать. Я сделал выводы и живу дальше, чего ты, Семчик, сделать не в состоянии. Так что вряд ли мы так уж сильно похожи, дружочек-пирожочек.
Тут я уже позволил себе немного его передразнить. Ну а чего бы и нет? Издеваться над сущностью, которая в разы сильнее тебя, на самом деле довольно весело. Попробуйте как-нибудь по возможности. Незабываемые впечатления.
— Не забывай, — заговорил Пионер высоким, дрожащим голосом, в котором чувствовались нотки отчаяния. — Пока ты в лагере — ты в моей власти, Максик. Подумай, прежде чем отказываться от моего щедрого предложения. Мой тебе совет — клади билетик в кармашек и дуй в самолет. Не забывай, я с легкостью могу превратить твою дальнейшую жизнь в Ад. Стоит мне лишь щелкнуть пальцами…
— Хватит нести чушь, — резко останавливаю я его очередной поток демагогии. — Ты ничего мне не сделаешь. Так что твой пустой треп мне не интересен. — Я сделал шаг вперед и спокойно, глядя в глаза Пионеру, добавил. — И пошел к черту. А я возвращаюсь в «Совенок». У меня есть пара незаконченных дел.
— В таком случае соболезную, — более холодным и официальным тоном проронил Пионер. Он бесстрастно улыбнулся не подходившей бледному лицу улыбкой, поднял руку на уровень груди и не замедлил выполнить свою угрозу.
Я застыл, слишком поздно поняв, что облажался. Теперь моим единственным желанием было повернуть все вспять, умерить свое чувство превосходства и применить какой-нибудь
