Почему ты не хочешь провести со мной время, сынок?
Так, ладно, уже реально не до смеха. Если у Юли есть кролик в шляпе, который мог бы спасти ситуацию в последнюю минуту, то сейчас, пожалуй, самое время…
Я уловил только размытое движение и колебание воздуха, когда Лжедмитрий Анатольевич взлетел в воздух и рухнул добром десятке метров от нас. А перед нашими глазами вырос силуэт девочки-кошки.
— Твою ж…! — поперхнулся Дэнчик.
— Если ты выкинешь еще хоть раз что-то подобное… — угрожающе закричала Юля в пустоту. Желто-зеленые глаза все еще зловеще сверкали, когда она повернулась к нам. — Все в порядке?
— Более или менее, — жму плечами.
— Ааа… Эээ… — бессвязно бормотал мой друг. Кажется, его привычная картина мира окончательно дала трещину. — Ты… Я тебя знаю!
Девочка-кошка закатила глаза, схватила нас за руки, и я снова начинаю ощущать уже знакомую рябь…
***
— Еще увидимся!
Когда я открыл глаза, то снова обнаружил себя в бомбоубежище. Правда почему-то в положении сидя. Почувствовал, как задвигалась ближайшая койка. Это Дэнчик, скрипя всеми суставами и стеная, от нее кое-как отлепился. Его глаза смотрели на меня с такой паникой, что, казалось, еще немного, и все. В истерику ударится.
А вот Юля… Ее нигде не было. Исчезла так же внезапно, как и появилась. И где она теперь — я не знал. Может, она сейчас где-то рядом. А может, уже в другом «Совенке». Мы ж не одни у нее здесь, такие вот распрекрасные попаданцы.
— Е-мое… Макс, это чего сейчас вообще было?
Я похлопал себя по карманам в надежде, что там материализуется электронка, но хрен мне. Придется терпеть до лагеря.
— Чего-чего… — бурчу. — Надеюсь то, чего с нами больше никогда не повторится. Ты, кстати, сейчас не мельтеши только особо, дай организму привыкнуть… Не каждый день такие вот путешествия, с позволения сказать, выпадают…
Но Дэн неожиданно тяжело поднялся с койки, нагнулся и, с легкостью подняв меня за грудки, молча поцеловал в лоб. И упал обратно на койку. А я так и остался уже на своих двоих со слегка прифигевшим выражением лица.
— Блин! — восклицает мой друг. — Ты же тоже ее видел, да? Или это у меня все, крыша поехала?
Кажется, поторопился я по поводу истерики. По голосу более чем понятно, что у Дэнчика все хорошо. Это радовало.
— Видел-видел, — киваю. — Хотел бы сказать тебе больше, но я сейчас слишком измотан. Так что давай отложим до вечера? А сейчас… пошли уже домой. А то скоро клаустрофобия так разовьется, мать ее через Никарагуа.
Дверца на выход из бомбоубежища в этот момент услужливо скрипнула, будто соглашаясь со мной. Отпускает, значит. Что ж, не будем злоупотреблять гостеприимством.
Как и следовало ожидать, дорога обратно уже не была бесконечной. Хотя немного поплутать, но пришлось. Но в итоге я все равно скоро увидел знакомую дыру в потолке. И над нами уже точно кто-то был. Тени и знакомые голоса, собственно, намекали.
— Эй! — кричу. — Слышите меня? Вить! Девчат! Кто-нибудь, спуститесь, помогите! Я тут нашего мамонтенка нашел!
Долгожданного воссоединения ждать не пришлось. Как только вожатый помог сначала вылезти мне, и мы вдвоем кое-как вытащили Дэнчика, Славя тут же кинулась к нему в объятия, зарывшись лицом ему в грудь. Всхлипывала, просила прощения, хотя и пожурить тоже не забыла. Ну а как же без этого, иначе это была бы не Славя. Мой друг улыбнулся и посмотрел на активистку сверху вниз. Девушка подняла глаза и тоже улыбнулась. Глаза у нее были заплаканные, но абсолютно счастливые. Идиллия.
Витя разве что недовольно бурчал, что я, такой нехороший, сам куда-то пропал минут на пять. Сообщил, что посадка была мягкой и перестал отзываться. Они уже втроем испугаться успели. А что я мог сказать? Извинился, кое-как отбрехался, мол, некогда было в подробности вдаваться. Дэнчик на все мои слова усиленно кивал, за что ему большое спасибо.
Встречаюсь взглядом с Алисой. Она на меня тоже немного сердится. Начал там, видите ли, какой-то самодеятельностью заниматься, а она тут мучайся, переживай. Ну, это ничего страшного. Пять минут — не такой уж большой срок. Я вообще думал, что потерял тебя навсегда, милая. И ничего, живой.
А ведь именно Алисе я обязан своим спасением. Она смогла изменить меня. Напомнить о самом главном. Я прижимаю ее к себе и окончательно понимаю, что уж эту девушку я точно никому и никогда не отдам. Самому надо. Мое. И точка.
Так что я хватаю ее под руку и решительно направляюсь к лестнице, которая наконец-то вывела бы меня на поверхность. Очень хотелось уже поскорее вернуться. Скорее всего, меня сегодня еще не выпустят из медпункта, я же ведь еще так-то не должен был оклематься ни под каким соусом, так что вечер обещает быть свободным. Нужно только для начала обязательно помыться, после чего выпросить у Виолы какой-нибудь оглушительно крепкий кофе, а я уверен, что такой у нее найдется. И просто посидеть в тишине, ни о чем не думая. И желательно, чтобы рядышком, поджав длинные ноги, сидело мое рыжее счастье. И больше ничего.
Потому что таких дней, я теперь знал точно, у меня осталось очень и очень немного. Скоро, совсем скоро смена закончится. А что будет дальше — пока неизвестно.
Но, в любом случае, это все будет потом.
