— Когда ты закончишь? Я хотел бы пригласить тебя на обед — всего лишь на обед, — добавил Филипп саркастически, когда она залилась румянцем. — Я заберу тебя около восьми прямо из дому, так что будь готова.
— Откуда ты знаешь, что у меня нет никаких планов на вечер? — спросила Элизабет резко, разозленная его высокомерной уверенностью.
— Они у тебя есть?
— Нет.
— Тогда в восемь. — Сказав это, он поднялся и пошел к двери, возле которой обернулся и посмотрел на нее сверкающими глазами. — И было бы хорошо, если бы ты, по крайней мере, притворилась для начала, что получаешь удовольствие в моей компании.
— Если вы настроены таким образом, то зачем вам вообще со мной связываться? — спросила Элизабет язвительно.
— Я бы сам хотел знать ответ на этот вопрос. — Он смерил ее насмешливым взглядом. — Допустим, мне невыносима мысль о существовании женщины, совершенно равнодушной к моим неотразимым чарам. Устроит? — Филипп вскинул брови, наблюдая, как она безуспешно пытается что-то вымолвить в ответ, а затем повернулся и ушел.
Тот вечер положил начало их встречам. Обычно он подъезжал к дому Элизабет около восьми вечера и каждый раз вез ее в новое место.
В тот первый вечер они обедали в тихом ресторанчике, приткнувшемся на глухой улице, где еда была непривычной, а хозяин оказался толстым и чрезмерно общительным. Подсев к ним за столик, он потчевал их ужасными историями из своей юности на Сицилии, о друзьях и знакомых, примкнувших к мафии или убитых ею. Рассказы были чистыми фантазиями, которые, тем не менее, здорово развлекли их, и они вышли из ресторана на темную улицу, давясь от смеха и чувствуя, что не могли лучше провести время.
Следующий вечер прошел в фешенебельном ночном клубе с великолепным эстрадным шоу и не менее великолепной едой. Закончили они свое пиршество уже за полночь у лотка с «хотдогами» под любопытными взглядами нескольких оборванцев, укрывавшихся в картонных коробках и под старыми газетами в узком переулке неподалеку от оживленного проезда.
Филипп стал угощать бездомных, однако шофер такси, на котором они приехали, явно чувствуя опасность этого места для людей в элегантных вечерних костюмах, убедил их уехать, что они сделали.
Та же история повторилась в третий и в четвертый вечера. Он развлекал ее, поил и кормил, смеялся вместе с ней, в общем, оказался очаровательным спутником, но все это время держал ее на расстоянии. Никаких попыток сближения! Только дружеский поцелуй, пожелание доброй ночи на пороге ее квартиры и веселая улыбка на прощание.
И это раздражало ее. В самом деле раздражало. Было бесполезно говорить себе каждую ночь, лежа в одинокой постели, что ее устраивают их спокойные, дружеские отношения, — бесполезно потому, что это была неправда. Тот факт, что Филипп неожиданно стал рассматривать ее как нечто среднее между незамужней теткой и сестрой, был болезненным и раздражающим, а более всего оскорбительным.
А какова роль Мирей во всем этом? — по сто раз за день спрашивала себя Элизабет. Даже если Филипп проводит с рыжей красавицей несколько часов ежедневно, то все вечера он непрерывно находится рядом со мной. Исходя из того, что она знала о Мирей, такая ситуация была совершенно неприемлема для капризной представительницы французской аристократии.
Что за отношения сложились между ними? Она этого не понимала. И чем больше старалась понять, тем сильнее запутывалась. А меж тем минута за минутой, час за часом ее любовь к Филиппу усиливалась, и это ужасало Элизабет.
Она не хотела любить никого из мужчин и тем более Филиппа де Сернэ — откровенного циника, который рассматривал женщин как необходимых, но дорогостоящих дарительниц удовольствия, приятных в общении лишь на короткое время. Одна только Мирей неотступно сопровождала его на жизненном пути, и все же это была странная связь. Насколько свободна эта «свободная любовь»? — думала она с болью.
Каждое утро Элизабет готовилась сказать, что знает о присутствии Мирей, и спросить его, какие отношения связывают их друг с другом. И каждый вечер говорила о чем угодно, но только не о том, что так тревожило ее сердце…
Было десять минут третьего, середина жаркого дня. Элизабет сидела в здании аэровокзала недалеко от стойки таможенного контроля. Что я здесь делаю? — спрашивала она себя, не в силах найти ответ. Чтобы увидеть, как он появится с Мирей? Доказать, что она не была той слепой доверчивой дурочкой, за которую он ее принимал? Сделать вид, что ей все равно?
Наконец она увидела Филиппа. Он был один. Его большая, широкоплечая фигура выделялась среди прочих даже в сутолоке аэровокзала.
— Привет, Филипп! — Сохраняя спокойствие, Элизабет быстро двинулась в его сторону, и он резко обернулся. Когда их взгляды встретились, его лицо озарилось на редкость открытой и приветливой улыбкой.
— Элизабет! — Когда в следующий момент он заключил ее в объятия и, оторвав от земли, закружил в воздухе, при этом жарко целуя в губы, она почти решила ничего не говорить. Почти…
— Как хорошо, что ты пришла проводить меня. Вот не ожидал. — Он опустил ее на ноги, глядя ей в лицо внимательным и теплым взглядом. — Ты закончила работу раньше, чем предполагала?
— Закончила? — Его неподдельная радость, когда он ее увидел, объятия, горячий поцелуй — это было совсем не то, к чему она готовилась. Тут что-то не так, упрямо твердила она себе. — А где же Мирей? — Должно быть, она проговорила эти слова вслух, хотя не могла понять, как это у нее получилось.
— Мирей? — Он взглянул на нее с крайним изумлением.
— Но она здесь… — Элизабет посмотрела на него, теряясь от смущения.
— Здесь? — Филипп окинул внимательным взглядом огромный зал со множеством спешащих людей. — Где?
— В Нью-Йорке. Мирей здесь, и вы знаете это.
Его глаза сделались чужими и холодными, а лицо словно окаменело. Элизабет поняла, что совершила ужасную ошибку.
— Я знаю, что Мирей в Нью-Йорке?! — В его голосе смешалось удивление и возмущение. Он нагнулся, чтобы одной рукой поднять чемодан, который уронил, когда увидел Элизабет, а другой продолжал железной хваткой удерживать ее руку. — Думаю, нам нужно поговорить.
Он отвел ее в тихий угол, поставил тяжелый чемодан на пол и, выпрямившись, посмотрел ей прямо в лицо.
— Ну, давай разберемся, — сказал он жестко. — Почему ты здесь и почему ожидала, что сюда придет Мирей? А прежде всего, — тут его глаза сделались совсем ледяными, — почему ты вообще пришла, если ожидала, что она будет здесь? Я полагал, что вы не ладите, и вам не о чем говорить.
— Я… — Элизабет тупо смотрела на него, но в голову не приходило ни одной спасительной мысли. Что нужно сказать, чтобы не создалось впечатление, что она шпионит за ним? Потому что… И тут кровь бросилась ей в лицо, а сердце бешено заколотилось. Потому что как раз это она и делала. Элизабет почувствовала, что покраснела до корней волос, но все же не могла отвести взгляд от его лица.
