— А это уже моя промашка, — признался полковник Глотов. — Они школы перепутали. Вместо учительницы математики в школе № 324 стали следить за учительницей математики в школе № 234.
У господина Сундзуки и для Глотова нашлась утешительная пословица.
— Не ошибается тот, кто ничего не делает, — похлопал он по плечу смущенного полковника.
— А теперь, — торжественно объявил генерал Пивоваров, — я вас всех приглашаю… на банкет! Он устраивается в честь успешного окончания операции "Эмма" и моего ухода на пенсию. Каждый из вас сейчас может заказать любое экзотическое блюдо из самых отдаленных уголков земного шара. Прошу ваши заказы.
— Тогда мне макароны по — флотски, — сказал Володька.
— А мне жареной картошки, — сказал полковник Глотов.
— А мне моченых яблок, — сказал господин Сундзуки.
— А мне сала с хлебом, — сказала секретарша Ирочка.
— А мне… — сказала я.
— Знаем, знаем! — наперебой закричали все. — Зефира в шоколаде!
— Ой, нет, нет, — ужаснулась я, — только не это. Мне две порции борща. В одну тарелку.
— Ну что ж, — заключил генерал Пивоваров, — а я, пожалуй, селедочки с луком отведаю.
И веселой гурьбой мы отправились на праздничный банкет есть "экзотические" блюда.
Глава XXX ПРИЕЗД РОДИТЕЛЕЙ
А на другой день мы с Воробьем пошли в школу. Как будто ничего не произошло. Впрочем, если судить по газетам — ничего и не произошло. О том, что Питер висел на волоске, в газетах не написали ни крупно, ни мелко. Только в "Вечернем Петербурге" промелькнула крохотная заметка о временном закрытии станции метро "Петроградская" на ремонт. И все.
Придя в школу, мы нос к носу столкнулись с нашим директором Михал Тарасычем. Он, как обычно, слонялся по коридору со спичкой в зубах.
— А, Мухина, — глянул на меня директор. — Зайди ко мне в кабинет. Разговор имеется.
Я горестно вздохнула. Неужели все — таки выпрут из школы? А тут еще, как назло, родители сегодня прилетают.
Володька пошел вслед за мной.
— А ты, Воробьев, иди в класс, — остановил его Михал Тарасыч.
Воробей кивнул мне — мол, держись. Я кивнула ему — мол, держусь. И мы разошлись в разные стороны.
"Боже мой, — подумала я, входя в кабинет директора, — неужели я здесь ночью искала ключ от сейфа?" Мне показалось, что с того момента прошла тыща лет.
На подоконнике, свернувшись пушистым клубком, дремал кот Барсик.
Михал Тарасыч принялся хлопать себя по карманам, потом полез в шкаф, заглянул под стол.
— Куда же я его подевал? — бормотал он под нос.
— Если вы ищете ключ от сейфа, — сказала я, — то он у вас на столе валяется.
Директор, подозрительно на меня покосившись, стал разгребать залежи бумаг, скопившиеся у него на столе. Ключ тотчас обнаружился.
— Спасибо, Мухина, — пробурчал он, открывая тяжелую дверцу сейфа.
Там он тоже минут десять рылся среди всевозможного бумажного хлама, пока наконец не вытащил новенький "Аттестат о среднем образовании". И протянул его мне.
— Держи, Мухина. Поздравляю и все такое… Желаю и так далее…
Я прямо обалдела, честное слово. Я так не обалдевала, даже когда с поезда прыгала.
С недоверием раскрыла твердую корочку. Моя фамилия, имя, отчество. Далее перечислены все предметы с оценкой "отлично". Внизу большая круглая печать, подписи преподавателей. А еще ниже… Я пригляделась — так и есть! — размашистая роспись генерала Пивоварова.
Вот он — обещанный сюрприз!..
— Но я же еще только в седьмом классе, — на всякий случай напомнила я директору. — Мне же еще учиться и учиться.
— Нечему тебе учиться, Мухина. Ты и так все знаешь.
Нет, Михал Тарасыч, — упорно стояла я на своем. — Я еще хочу после школы в институт поступать. Или вы мне диплом о высшем образовании тоже дадите?
— Чего не могу, Мухина, того не могу, — развел руками директор. — Учись, если тебе охота. — И он снова запер аттестат в сейф.
Мне сразу расхотелось учиться.
— Михал Тарсыч, — вкрадчиво сказала я, — а можно вместо аттестата справочку пока получить — что я могу прогуливать уроки?
— Это всегда пожалуйста.
Директор сел за пишущую машинку и одним пальцем отстучал:
СПРАВКА
Разрешаю ученице седьмого класса Мухиной Эмме прогуливать уроки, какие угодно и сколько угодно.
Директор школы № 324
Хрюкин М. Т.
— С какого числа прогуливать начнешь? — спросил он.
— Ставьте сегодняшнее, — ответила я.
На том мы с Михал Тарасычем и распрощались.
Как я уже говорила, мне надо было ехать в аэропорт встречать родителей.
Когда я приехала в Шереметьево, самолет из Парижа уже приземлился. В толпе пассажиров я увидела маман и папочку. А за ними под ручку шли… Элизабет и Тряпкин.
— Эми — и—лия, — принялась осыпать меня поцелуями маман, — мы все знаем, доченька. Мсье Тряпье нам рассказал. Ты настоящая патриотка.
— Мы гордимся тобой, Эмка, — прибавил папочка и запечатлел мой образ одним из своих фотоаппаратов.
Я сказала им, что я очень рада, что я тоже собою горжусь и все такое прочее…
Мсье Тряпье, он же Иван Тряпкин, наклонившись ко мне прошептал:
— Морская свинка Афанасий.
— Пошла и утопилась в квасе, — подхватила я.
— Влюбившись в свинку дядю Васю, — добавила Элизабет.
Получился забавный стишок. Мы засмеялись.
— Элизабет, — сказала я, — как здорово, что с вами все в порядке. А вы в отпуск сюда прилетели?
— Не совсем, — ответила она. — За участие в операции "Эмма" меня повысили по службе. Я теперь командующая десантной дивизией. Вот еду принимать часть.
— Поздравляю!.. А ты, Ваня, тоже получил повышение по службе?
— Ну, в общем, да, — улыбнулся Тряпкин. — Я теперь муж у Элизабет.
Пока мы разговаривали, работники аэропорта подкатили к нам тележку, на которой стояла большая коробка.
— А это, Эммочка, наш с папой парижский подарочек, — сказала маман. — Сейчас ты будешь прыгать от восторга.
— Давненько я не прыгала, — хмыкнула я, вспомнив свои прыжки с поезда и самолета. — А что там? — Я обошла коробку со всех сторон.
— Угадай, — хитро произнес папочка. — Ты же у нас теперь разведчица.
— Норковая шубка! — выпалила я, не задумываясь.
