Бах — бах — бах!.. — снова раздались выстрелы. На сей раз Дженни Ли стреляла по фонарям. Брызнули осколки стекол. Мы оказались в кромешной тьме.
Стало тихо — тихо.
Внезапно опять загорелся свет. И я увидела Дженни Ли. Она находилась буквально в двух шагах от меня… обхватив Воробья за шею и приставив к его виску пистолет.
Все так и замерли.
За спиной террористки зияла рваная дыра в стене. А за дырой виднелась малюсенькая, полуобвалившаяся от взрыва комната, на одной из стен которой висел рубильник устаревшей конструкции. О него куда — то вверх уходил ржавый провод.
Дженни Ли попятилась, увлекая за собой Володьку.
— Что же вы не стреляете? — ухмыляясь, спросила террористка. — Давайте стреляйте… — Она сделала еще один шаг назад, загораживаясь Володькиным телом.
Я выстрелила.
— А — ай!! — задохнулся Воробей то ли от боли, то ли т возмущения. — Ну, Мухина… — Он начал медленно оседать на пол.
Дженни Ли, конечно, не могла удержать раненого Володьку. Отпустив его (Воробей со стоном упал), она метнулась к рубильнику.
Я выстрелила еще раз.
Дженни Ли рванула рубильник вниз!
Все невольно вобрали головы в плечи.
Вот сейчас!..
Но… ничего не произошло. Провод над рубильником был перебит моей меткой пулей. Омоновцы и осназовцы кинулись на террористку, вмиг ее обезоружив…
Когда Дженни Ли уводили, она сказала мне на прощание:
— Поздравляю, милочка моя, за это выстрел я ставлю тебе пятерку.
— Благодарю, — помахала я пистолетом, — жалко, что я дневник дома забыла.
Дженни Ли увели.
Володька поднялся с пола и как ни в чем не бывало подошел к нам. У майоа Глотова глаза на лоб полезли.
— Так ведь Эмма тебе в ногу попала!
— Вот еще, — фыркнула я. — Да я просто вид сделала, что в ногу стреляю.
— И как это тебе такое в голову пришло? — не мог опомниться Глотов.
— Очень просто. Я в одном кино видела.
Майор Глотов посмотрел на Володьку.
— А ты как догадался упасть?
А мы с Мухиной этот фильм вместе смотрели, — рассмеялся Воробей.
— Ну хитрецы, — погрозил пальцем Глотов и, обняв нас за плечи, добавил: — Хорошо то, что хорошо кончается. Поздравляю вас, ребята, с успешным завершением операции "Эмма"!
Глава XXIX ГЕНЕРАЛ ПИВОВАРОВ УХОДИТ НА ПЕНСИЮ
— Хорошо то, что хорошо кончается, — на сей раз это уже сказал генерал Пивоваров. — Родина по достоинству оценила наш с вами подвиг. Меня она наградила орденом. — Генерал любовно погладил большой орден, висевший у него на груди. — Майору Глотову Родина присвоила звание полковника. А вам, ребята, Родина объявляет… благодарность! Молодцы, просто молодцы! — Пивоваров пожал нам с Володькой руки. — Правда, полковник, они молодцы?!
— Так точно, товарищ генерал, — с готовностью подтвердил Глотов.
— А от нашего управления и от себя лично, — продолжал Пивоваров, — хочу вручить вам памятные сувениры… Ирочка, принеси, милая, — распорядился он.
Ирочка тут же принесла старинную скрипку и отдала ее генералу. Пивоваров передал скрипку Воробью.
— Держи, сынок. Играй на здоровье.
Володька с недоумением повертел скрипку в руках, прочел что — то на боку и вдруг побледнел. Затем покраснел. И снова побледнел.
— Это же… это… — Голос его дрожал. — Скрипка Паганини.
— Она самая, сынок, — подтвердил генерал Пивоваров, — не сомневайся.
— Но она же хранится в Италии, — лепетал Воробей. — В сейфе.
— Хранилась в Италии, — уточнил Глотов.
— Мы с итальянцами поменялись, — пояснил Пивоваров. — Они нам скрипку Паганини, а мы им балалайку Петра I. Все по — честному.
— А можно мне на ней… поиграть? — с придыханием спросил Володька.
— Да хоть гвозди заколачивай, — сказал генерал. — Она теперь твоя, сынок.
Воробей благоговейно заиграл. Генерал с полковником, сделав задумчивые лица, стали в такт музыке покачивать головами.
— Да — а, — широко зевнул Пивоваров, когда Володька закончил, — музыка — это… э — э… Одним словом — облагораживает. Верно, Глотов?
— Так точно, товарищ генерал, — откликнулся полковник. — Еще как облагораживает.
— А где сувенир для Эммы? — обратился Пивоваров к Ирочке.
— Так ведь у нее не сувенир, — ответила секретарша, — а сюрприз.
— Ах да, — вспомнил генерал. — Тебе, дочка, — сюрприз. Завтра узнаешь какой… Ну — с, дорогие друзья, а теперь хочу сообщить вам печальное известие. — Пивоваров погрустнел. — Я ухожу на пенсию. Приказ уже подписан. Сейчас я вам представлю нового начальника Управления внешней разведки генерала Сундукова. Прошу всех встать.
Мы встали.
Массивные двери отворились, и в кабинет вошел… господин Сундзуки.
— Прошу всех сесть, — пропищал он.
Мы сели.
— Господин Сундзуки, — не удержалась я, — вы же говорили, что работаете на секретную службу Японии.
— Работаю, — нимало не смутившись, ответил он. — А теперь буду еще работать на секретную службу России. Там за Йены, здесь за рубли. Двойная выгода получается. — Мутант захихикал, потриая крошечные ручки.
— Я хочу кое — что объяснить, — сказал генерал пивоваров, — но это строго между нами. Дело в том, что генерал Сундуков и суперагент Ф—17 — одно лицо.
— Как?! — ахнула я. — Вы — Ф—17?!!
— Да, — скромно потупил глазки господин Сундзуки. — Я — Ф—17.
— Ой, послушайте, — заторопился Володька, — тогда вы должны знать, сколько на самом деле существует Дженни Ли: семь или восемь?
— Увы, мой юный друг, — развел ручками господин Сундзуки, — Дженни Ли существует в единственном экземпляре.
— Этого не может быть! — воскликнула я. — Как она в таком случае очутилась в Питере, уехав в сторону Ростова?!
— Очень просто, дочка, — ответил за мутанта генерал. — Ты перепутала машины. И преследовала вовсе не Дженни Ли, а торговца наркотиками Шевякова, давно и безуспешно разыскиваемого органами милиции. Когда Шевякова арестовали в Ростове, весь багажник его автомобиля был забит героином. Поэтому он от тебя и удирал.
Я обескуражено почесала нос.
— Не расстраивайся, Эмма, — дружески подмигнул мне господин Сундзуки, — как у нас в России говорят: "И на старуху бывает проруха".
Но воробей не собирался так просто сдаваться.
— Тогда как вы объясните, что ваши люди следили за Дженни Ли в школе? — запальчиво спросил он.
