Вновь полилась музыка, теперь нежная и мелодичная. Скрипка соперничала с флейтой, заставляя сердца гостей трепетать от предчувствия чего-то прекрасного.
– Кара, я думаю, нам пора. – Рок, молчаливо сидевший все это время по правую руку от меня, наклонился и негромко пояснил: – Мы должны уйти раньше прочих. Пока мы не покинем праздник, гости не смогут разойтись. Взгляни, многие из них выглядят уставшими.
Я послушно посмотрела в сторону. За одним из столов, откинув голову на спинку высокого стула, похрапывала одна из престарелых матрон. Кажется, она была из представителей клана Пурпурного Ворона.
Я не отрывала от нее взгляда намного дольше, чем того требовала ситуация. Ладони стали влажными, а в душе поднялся настоящий хаос. Но когда я обернулась, голос мой не дрогнул:
– Вы правы, Рок.
Он кивнул, ненадолго исчез, а затем вернулся и подал мне руку. Я оперлась на нее, и мы, под мелодию скрипки, ставшей более задорной и беззаботной, прошли по коридору из гостей. Где-то в его конце я поцеловала макушки разгоряченных танцем Рони и Шуты и попросила гувернантку проследить, чтобы сестры отправились в постели. Уже поднимаясь по парадной лестнице, я почувствовала на себе чей-то взгляд. Я обернулась и замерла. В дальней части коридора, подпирая спиной стену, стоял Ник и безмолвно смотрел на меня. Свет от канделябров падал на его лицо частично, но я и без того понимала, что сейчас чувствует мой давний друг.
– Кара? – Рок напомнил о себе деликатно, но немного нетерпеливо.
– Да, простите, – я чуть придержала подол белоснежного платья, будто именно он стал причиной моей остановки, и продолжила путь.
В спальне меня ждал затопленный, несмотря на теплую ночь, камин, благоухающая травами ванна и источающая нервное напряжение Любовь. Она поспешила ко мне сразу, как только я переступила порог покоев.
– Ваше Величество, позвольте вам помочь!
Рок поклонился и вышел в смежную комнату, играющую роль приемной и гостиной. Я повернулась спиной к горничной. Затрещала шнуровка снимаемого корсета, и дышать стало гораздо свободнее.
– Я не знала, какой цветочный аромат предпочитает Их Высочество Рок, поэтому выбрала лаванду. Ваше Величество, я все правильно сделала?
Я искоса посмотрела на ванну, от которой исходил пар и устойчивый запах лаванды. Мне стало жарко, но вряд ли камин был тому виной.
– Конечно, Любовь, – невозмутимо сказала я, чувствуя, как горят щеки. – Прекрасный выбор.
Та довольно зарделась и, помогая мне снять подвенечное платье, принялась рассказывать о том, как сильно ей понравился праздник. Я слушала ее молча и всматривалась в свою новую спальню. Раньше она принадлежала родителям, чуть позже – только отцу. Огромная резная кровать с роскошным балдахином вызывала неприятные ассоциации. На ней, как и многие поколения до него, скончался отец. Последние дни он тяжело мучился, и мне до сих пор чудился запах разведенных порошков Мудреца.
Я вздохнула. Будет непросто привыкнуть к таким резким переменам.
Ванна оказалась слишком горячей, и я не провела в ней много времени. Ополоснула уставшее за день тело и попросила полотенце. Закутывалась я в него осторожно, пряча от взгляда горничной слишком быстро зажившие шрамы. На месте глубоких ран остались лишь тонкие полоски. Я боялась, что Любовь спросит о них, но она ничего не заметила или сделала вид. Я надеялась, что волнующая атмосфера подготовки невесты к брачной ночи сделала ее невнимательной и взбудораженной.
Любовь, едва заметно краснея, обрядила меня в ночную сорочку, такую прозрачную, что можно было обойтись и без нее. Чувствуя, как напряжение во мне нарастает, точно сжатая пружина готова вот-вот разжаться, я присела перед зеркалом. Любовь принялась расплетать мои волосы. Она осторожно проходилась по выпущенным на свободу прядям гребешком, а я всматривалась в отражение и старалась не кусать губы.
Я знала, что происходит между супругами в первую брачную ночь. Может быть, без подробностей, но знала. Это заставляло, с одной стороны, чувствовать себя более уверенной, с другой… абсолютно никак не уменьшало волнение.
– Вы готовы, Ваше Величество, – Любовь чуть отошла, с гордостью осматривая творение своих рук. – Вы прекрасно выглядите!
Я с сомнением взглянула в зеркало на бледную девушку с испуганно сверкающими глазами, но не стала спорить.
– Ты свободна, – я взмахом руки отпустила Любовь. – Благодарю за помощь.
Та присела в реверансе и, покосившись на расправленную постель, вышла из покоев.
Прежде чем вернулся Рок, я коршуном метнулась к кровати и нырнула в нее, закутавшись в тяжелое одеяло по самый подбородок. Дверь чуть скрипнула, по полу застучали каблуки кожаных сапог Рока. Он замер, когда увидел меня – мрачно восседающую на постели в коконе из одеяла, – и сбился с шага.
– Кара? – неуверенно спросил он и не стал продолжать. Видимо, мой взгляд сказал ему все, что нужно, потому что он тяжело вздохнул. Сделал шаг ко мне, передумал, и опустился в мягкое кресло в другом конце спальни.
– Вы обманули мое доверие, Рок, – ровно проговорила я, не сводя с него глаз. Я надеялась, что они сверкают грозно, а не обиженно.
Рок устало откинулся на спинку кресла и вытянул вперед длинные стройные ноги, обтянутые узкими черными штанами. Ему не пришлось менять цветовую гамму своего гардероба для свадьбы – жених всегда приходил в храм в черном.
– Я видел Защитника на церемонии, – после паузы сказал он.
– Так значит, вы подготовились к разговору? – Я не смогла удержаться от иронии. С каждым проведенным днем с Роком она давалась мне все легче и естественнее.
– Мне тоже так казалось…
Я подняла бровь, ожидая продолжения, но он молчал. Как только мое терпение закончилось, я заговорила вновь. Уже не резко и иронично, а глухо и обиженно:
– Почему вы не отдали мне письмо? Подобная мелочность вас не красит.
– Возможно, – легко согласился Рок и резко подался вперед, как хищник, внезапно выпрыгивающий из кустов при виде добычи, – но вы же понимаете, что я не мог его вам отдать перед поединком? Оно бы выбило вас из равновесия. Вы бы занервничали, начали совершать ошибки…
Я куснула губу. В словах Рока был смысл. Ошибок я наделала и без письма. Что бы случилось, находясь я в еще большем волнении?
– Что помешало вам отдать его позже? – по-прежнему непримиримо поинтересовалась я.
– Гордость, Кара, – Рок криво усмехнулся. – Вы можете называть это мелочностью, но мне было неприятно отдавать чужое любовное письмо своей невесте перед свадьбой. Можно сказать, я посчитал это дурной приметой.
Я смутилась. Щеки мазнуло жаром румянца. Ситуация складывалась щекотливая, и неожиданно я перестала злиться на Рока.
– Я прошу вас больше не лгать мне, – твердо сказала я. – С какими бы намерениями вы ни прибегали ко лжи в разговоре со мной, прошу отныне так не делать.
